Заир
Шрифт:
– Это правда?
– Именем Божественной Энергии клянусь, что говорю правду.
Михаил вытащил из кармана кусочек темной ткани.
– Видите? На самом деле он зеленый, а кажется черным потому, что на нем запеклась кровь. Какой-то солдат в какой-то стране мира попросил ее перед смертью разорвать его рубашку на несколько кусков и раздать их тем, кому может быть внятен смысл такого послания. У вас есть кусочек?
– Эстер ни словом об этом не обмолвилась.
– Когда она встречает того, кто должен принять послание, то передает и толику крови этого
– Что же это за послание?
– Если она не вручила вам лоскутик, то я вряд ли имею право распространяться об этом, хоть Эстер и не просила меня хранить молчание.
– А у кого еще он есть?
– У всех, кто стоял вчера на сцене. Мы вместе - благодаря Эстер.
Надо было действовать осторожно - не вспугнуть, не встревожить. Установить с ним контакт. Внести вклад в Банк Услуг. Расспросить Михаила, кто он, чем занимался, разузнать о его стране - ведь он рассказывал о ней с такой гордостью. Выведать, правду ли он говорил или скрывал свои истинные намерения. Убедиться, поддерживает ли он связь с Эстер или тоже потерял ее из виду. Да, конечно, он - из далеких краев, и там, наверное, другие ценности, однако я не сомневался, что Банк Услуг исправно функционирует в любой точке земного шара, ибо для этого учреждения границ не существует.
С одной стороны, мне хотелось верить словам Михаила. С другой - слишком много перестрадал я, слишком сильно кровоточило мое сердце, когда тысячу и одну ночь подряд ждал я, что вот сейчас повернется ключ в замке, войдет Эстер, молча, не говоря ни слова, приляжет рядом. Я поклялся самому себе: если это произойдет - я ни о чем ее не спрошу, только поцелую, скажу "Доброй ночи, любовь моя", а наутро мы проснемся обнявшись, словно всего этого кошмара никогда и не было.
Роберто подает пиццу. У этого человека - шестое чувство: он появляется в ту самую минуту, когда мне надо выиграть время и подумать.
Поворачиваюсь к Михаилу. Успокойся, заставь свое сердце не колотиться так, иначе получишь инфаркт. Выпиваю целый стакан вина. Он следует моему примеру.
Ему-то чего волноваться?
– Я верю вам. Давайте поговорим.
– Вы попросите меня отвести вас к Эстер.
Он разгадал мою игру, и мне приходится начинать заново:
– Да, попрошу. Я попытаюсь уговорить вас. Сделаю все возможное, чтобы добиться этого. Но я не тороплюсь: у нас с вами впереди - целая пицца. Расскажите мне о себе.
Заметно, что он с усилием сдерживает дрожь в руках:
– В этом мире у меня есть поручение. Покуда мне еще не удалось выполнить его. Однако у меня в запасе еще много дней.
– И, быть может, я сумею помочь вам.
– Сумеете. Каждый способен помочь мне, стоит лишь способствовать тому, чтобы Энергия Любви распространилась по свету.
– Я могу сделать большее.
И замолкаю, чтобы он не подумал, будто я собираюсь попыткой подкупа проверить его верность. Осторожно! Как можно более осторожно! Вероятно, он говорил правду, но не исключено, что лгал, пытаясь воспользоваться моими страданиями в собственных интересах.
– Я знаю лишь одну энергию любви, - продолжаю
– Она возникает по отношению к женщине, которая ушла от меня... вернее сказать - отдалилась и теперь ждет меня. Если сумею вернуть ее, я стану счастливым человеком. И мир будет лучше, потому что одна душа обретет счастье.
Михаил обводит взглядом потолок и стол, и я не нарушаю бесконечно затянувшееся молчание.
– Слышу Голос, - произносит он, не решаясь взглянуть мне в глаза.
У меня есть огромное преимущество: в своих книгах я затрагиваю темы духовности и потому знаю, что всегда могу войти в контакт с людьми, наделенными тем или иным даром. Дар может быть истинным и настоящим, а может быть выдумкой. И одни люди пытаются им воспользоваться, а другие лишь испытывают меня. Но я на своем веку повидал столько удивительного, что теперь у меня нет ни малейших сомнений - чудеса случаются, все на свете возможно, а человек начинает снова овладевать позабытым было искусством применять свою внутреннюю силу.
Вот разве что сейчас - не лучшее время говорить об этом. Сейчас меня интересует только Заир. Мне нужно, чтобы Заир вновь стал зваться Эстер.
– Михаил...
– На самом деле я не Михаил, а Олег.
– Олег...
– Когда я принял решение возродиться для новой жизни, то выбрал себе имя архангела с огненным мечом, пролагающего путь для того, чтобы "воины света" - так, кажется, вы называете их?
– могли встретиться. Таково мое предназначение.
– И мое.
– Разве вы больше не хотите говорить об Эстер?
Не может быть! Он вновь переводит разговор на интересующую меня тему?
– Мне как-то не по себе...
– взгляд его становится блуждающим, отсутствующим.
– Я не хочу говорить о себе. Голос...
Происходит что-то странное, очень странное. Как далеко способен он зайти в своем намерении произвести на меня впечатление? Неужели он, как многие до него, попросит, чтобы я написал книгу о его жизни и его даре?
Увидев перед собой ясную цель, я готов на все ради достижения ее - и в конце концов, не об этом ли я говорю в своих книгах? Разве можно предать их? Вот и сейчас передо мной цель - еще раз взглянуть в глаза Заира. Михаил предоставил мне новые сведения: он не любовник Эстер, она меня не бросила, и ее возвращение - лишь вопрос времени. Но совершенно не исключено, что наша встреча в пиццерии - это фарс: молодой человек, не слишком преуспевший в жизни, использует чужие страдания в своих интересах.
Я снова залпом выпиваю стакан вина - и Михаил тоже.
"Будь благоразумен", - твердит мне инстинкт. '
– Да, я хочу говорить об Эстер. Но и о вас мне хочется узнать побольше.
– Ничего подобного. Вы хотите обольстить меня, заставить делать то, к чему я - в принципе - готов и сам. Страдание, которое вы испытываете, застит ваш взгляд: вы считаете, что я могу лгать, желая извлечь для себя выгоду из этой ситуации.
Михаил будто читает мои мысли, но говорит при этом громче, чем требуют правила хорошего тона. С соседних столиков на нас оборачиваются.