Закат. Re_Animation
Шрифт:
Задавать вопросы было глупо и Виктор прикоснулся к одному из номеров. Курьер бросил взгляд.
– Не, этот красивый. На 400 рублей дороже. Хотите этот?
– Да мне всё равно какой. – сказал Виктор, которого уже начал раздражать этот мальчишка.
Он вытащил какой-то номер. И протянул.
– Всё активировано. – крикнул он и тут же побежал вниз по лестнице, видимо забыв про лифт.
Был бы он не в данной ситуации, то наверняка бы поступил по другому. Хотя и сейчас ситуация не была для того, чтобы тратить деньги бездумно, особенно учитывая то, что объективно заработков не предвиделось, а еще и нужны были траты по крайней мере на машину и бензин. Благо, квартира была оплачена вперед.
– Сколько коробочек! – радостно крикнула Алёна, которая только проснулась и стояла голая в свете исходящем из окна.
– Я думал, что сейчас поразбираюсь со всем этим… – сказал Виктор, оглянувшись на неё.-, но сейчас просто помоги мне всё это закинуть в коридор.
Клопов молча курил трубку, выпуская клубы дыма, которые собирались в причудливые облака под крышей веранды. Хорошилов сидел и смотрел на угли, которые изредка попыхивали, выпуская снопы искр. Сергей играл очередную партию в героев. По крыше веранды барабанил дождь.
– Вот твоим лёгким мало тогда досталось от туберкулёза.-,сказал Сергей.
– Сейчас всё по другому. Или ты напрашиваешься на комплимент?
– Нужны они мне! – хмыкнул Сергей.
– Ну если были бы ненужны… – пыхнул в очередной раз Клопов. То что бы мы тут делали? Или перед ними уважение к тебе играть должен- их тут нет. А я кстати тогда и не курил.
– Так а кто тебя держит? Я что ли держу? – сказал Сергей не отрываясь от ноутбука.
– А кто о тебе позаботится, если не мы. – хихикнул Клопов.
– Ну я ж говорю. Уходи, если хочешь. Не держу и искать не буду. Только вопрос в том что и ты меня не ищи.
– А я тоже бывает задумываюсь… – мечтательно произнёс Хорошилов. – вот если мы, опустим всё то что когда то у нас было… Не только хорошее, хотя это тоже как посмотреть… Вот мы… что мы будем делать? Хорошо, скажу просто за себя, без каких-то попыток подлизаться или преукрасить – я себя тут чувствую нужным, полезным, на своём месте что-ли. И не только в том дело, что я изучаю то, что мне интересно. Это многие бы мне могли обеспечить, наверное… Но какой ценой?
– Вот мы такие идейные собрались тут, такие образованные и этичные. А кто мне скажет как можно было в старте давать «Цепную молнию»? Ну что это такое? – прервал его Сергей.
– А базовая дипломатия усиленная не лучше? – , возразил Клопов.
– Когда у тебя Т1 с грейдом-убер. так еще чайник в кармане, тут уже совсем жёстко.
Хорошилов всегда выпадал из подобных разговоров и в этот раз он погрузился в свои мысли: ему сейчас предстояла серьезная работа по гравитационным полям, решение которой каждый раз, будто в последний момент ускользало от него, оставляя неприятный осадок. И день за днём, будто находясь в трансе он, даже когда был в самом приятном для него обществе людей, которых многие бы назвали сумасшедшими, но именно тех, кто был для него наиболее комфортен он старался решить задачу, которую он ставил во главу угла. Для него это было основной целью, к которой он старался прикоснуться, но которая каждый раз ускользала от него именно в последний момент.
Он всецело доверял и Владимиру и Сергею, которые составляли костяк той команды, которая давала жизнь не только ему, но и его идеям.
Он, конечно понимал, что у каждого из них есть свои цели, ради которых они готовы столь же слепо идти. Но их цели и их принципы достижения целей не противоречили друг другу. Хотя он неоднократно задумывался над вопросом: если бы поступило предложение, которое бы гарантировало ему разрешение его задачи, смог бы он предать тех, кто ему близок, тех ради кого он променял семью – любимую жену с ребёнком, смог бы он предать их? И на этот вопрос раз за разом он отвечал отрицательно. И не по этическим соображениям. А потому что в этом случае это было бы не его решение. А он хотел именно сам решить это уравнение, эту формулу с сотней переменных, большая часть из которых является неопределимыми.
Клопов, который никогда не хотел сдаваться продолжал свой спор:
– Ну давай дуэль тогда, что если это такая имба?
– Тащи комп и сыграем.
– Давай на твоём или мне домой ехать? – продолжал он неотступно.
– Свой никому не даю.
– Никому… – ухмыльнулся Клоп. Сергей ничего не смог возразить.
Страшно представить как еще каких то тридцать с небольшим лет назад, которые для кого-то могут показаться серьезным временным отрезком, ты буквально не мог дышать и несмотря на судорожные движения диафрагмы и зашкаливающий пульс не мог позволить своему организму получить достаточно кислорода для того, чтобы держать глаза открытыми и сделать следующий вздох.
Когда твои легкие на рентгене выглядят как одна сплошная каверна, когда врачи всех отделений, включая реанимацию стараются откреститься от тебя, лишь бы ты не умер у них на руках и не портил статистику, потому что все их методы заведомо обречены на провал, потому что у тебя уже тотальная толерантность ко всем антибиотикам, когда тебя выписали из твоей служебной квартиры, и выписка «на дом» означает выписку на площадь трёх вокзалов, а оттуда прямиком за 101 километр на покрашенную в зеленый цвет лавочку, где из подтрескавшегося лака которой виднеется жёлтый лак.
Ведь это именно тот момент, в который Владимир, собирая последние силы в кулак… А вернее сказать в глаза, потому как руками он уже не мог произвольно шевелить, как и прочими конечностями. Именно тот момент, когда он просто собираясь с силами иногда открывал глаза и из последних сил концертировал на ком-то взгляд, чтобы показать что он еще не умер, что ему еще не пора на утиль. Иногда, правда, при резком дневном свете из глаз катились слёзы, которых он стеснялся, но старался не моргать лишний раз, чтобы не тратить силы, каждая капля из которых не была лишней. Так как любое напряжение грозило усталостью которой он был не в силах противиться и неизбежно вело ко сну, в который он проваливался несмотря на все усилия. И с каждым закрытием глаз, время на которое он исчезал из мира, увеличивалось.
Даже в туманном сознании это было ясно. Просто глядя на смену обстановки палат в которых он находился: если сначала это было терапевтическое отделение госпиталя профзаболеваний в которое он попал прямиком из своего рудника в Узбекистане, когда находился еще в сознании, и даже смог доложить бригадиру о том, что второй раз за день теряет сознание несмотря на отсутствие негативных газов на дне шахты, в то время как другие участники бригады в полном здравии; потом какая-то специализированная палата, где собирались многие врачи, многие из которых, судя по всему были профессорами; далее просто трубка во рту внутри какого-то самолёта, когда он еще пытался что-то сказать, но тут же потерял сознание; потом еще больницы и больницы, где менялась только тоны стен палаты внутри которой он лежал и медперсонал. До тех пор пока он не попал в конечный пункт, который он видел более четырёх закрытий глаз, являющихся мерилом времени. Оттуда никуда не планировали его переводить. Скорее и планировали, но молодая врач, руки и серые глаза которой он запомнил старалась всеми силами отстоять его.