Закат
Шрифт:
Вздыхает — могло быть и хуже. Например, его алтарь мог стоять у моря, и ему приходилось бы идти к своему замку несколько месяцев, как делал Герой. Начинает взбираться на холм.
Он — Темный властелин.
У него нет выбора.
***
Закат то проваливался в забытье, то просыпался, то засыпал нормально — насколько нормальными были его сны. По ним он хотя бы примерно представлял, сколько прошло времени. Пытался спросить Ежевичку или Ро — что с ним? Но не было сил говорить.
На этот раз он очнулся среди ночи
— Эй, ты куда это? А ну ложись обратно! — Ро ругалась шепотом, видимо, не желая разбудить Ежевичку. За время его болезни она осунулась еще сильнее, скулы заострились так, что девушка сама походила на мертвеца. — Бок болит? Живот?
Закат покачал головой. Он чувствовал только огромную слабость, будто был новорожденным щенком, но ничего не болело.
— Сколько я спал?
— Скорее сколько ты не мог определиться, умирать тебе или повременить, — пробурчала девушка, тяжело села на край кровати. Потерла лицо. В комнате едва тлела лучина, но Закат даже не видя спорить мог — глаза у Ро красные, невыспавшиеся. — Сама не понимаю, какой злой рок я тебя спасаю…
— Такой, что лекарка ты, дурочка, — все-таки проснувшаяся Ежевичка подошла к ним, улыбнулась. — Ну хоть теперь ты окончательно очнулся, а? Или снова свалишься в лихорадке?
— Наверное… — Закат едва смог пожал плечами, руки вдруг начали дрожать. Он сполз обратно на постель — на мост…
— Нет, только не опять! — ему отвесили тяжелую пощечину, Закат проморгался, снова увидел комнату знахарки, а не свой еще целый замок. — Ты сейчас опять провалишься!
Почему-то было очень тяжело поднимать веки. Хотелось закрыть глаза, вернуться в свое прошлое. Узнать его наконец-то. Снова увидеть сны…
— Какие сны, ты опять помирать рок знает отчего собрался!
Конечно, он умирал во снах. Он несчетное множество раз умирал.
Раньше. Когда воскресал, а не пытался выздороветь.
Колесо вращалось вхолостую, опасно зависнув над колеей. Цепляло стоячую грязную лужу, брызгало водой. Мечтало соскользнуть на свое место…
Закат потянулся к горлу. Он не был уверен, что вообще сумел пошевелить рукой, но его поняли, расшнуровали ворот, потащили через голову цепочку с камнем.
— Это еще что за…
========== Глава 6 ==========
Его разбудили солнечные зайчики. Проскакали по глазам, по стене, взбежали на потолок. Исчезли. Скрипнула дверь, кто-то поставил на пол плеснувшее через край ведро. Закат сел, чувствуя себя неожиданно посвежевшим. Попытался коснуться камня на шее… Нащупал пустоту.
Вспомнил.
Торопливо встал, придерживаясь за стену. Тут же увидел оникс — осколок тьмы на дощатом столе. Но почему-то не смог успокоиться, пока не повесил его на шею.
Да, камень едва его не убил, вызвав привычку тела — если ранен, умри. Но все равно это был его единственный шанс узнать все до конца. Пусть Закат просматривал свою старую колею, эта колея была его жизнью. В ее грязи была похоронена память о том, что было до его превращения в Темного властелина. О первой его жизни.
Он помнил все, что видел во время болезни. Как построил замок. Как устал в него возвращаться. Как захватывал земли. Как убил свою королеву и впервые умер — не от руки Героя, а от ее руки. Как умерла мать мальчика, позже ставшего Темным властелином…
— Доброе утро, болезный!
Ежевичка вошла в комнату с бадьей, поддержала, помогла сесть. С умилением смотрела, как Закат умывается, но при попытке размотать бинты, которые закрывали левую руку, ногу и все туловище, остановила:
— Нет уж, кто повязки накладывал, тот их и снимать должен. Сейчас Ро придет, обожди чуток. Поешь пока.
Девушка правда пришла скоро, принесла в лукошке свежих яиц в крапушках помета. При виде Заката, уплетающего за обе щеки кашу, фыркнула, но от чести снять первый бинт отказываться не стала.
Под повязками обнаружились красные припухшие швы — от медвежьих лап на боку и плече, от сука на животе. Закат глянул через плечо — на спине, чуть левей хребта, заживала точно такая же уродливая рана. Медведь, отъевшийся за лето, так налег на убившее его оружие, что оно пробило человека насквозь.
Лекарки в четыре руки взялись щупать швы и срезать нитки.
— Повезло тебе, что кишки и желудок не задело, — улыбнулась Ежевичка, с усилием выпрямляясь. — Иначе ничего бы мы сделать не смогли.
Закат кивнул, недоверчиво касаясь похожей на звезду отметины на животе. Он помнил, как однажды умирал от такой раны, долго, мучительно и мерзко. Но после воскрешений следов не оставалось, иначе он с ног до головы был бы покрыт шрамами. Вместо них были латки на рубахе.
— Ну все, считай, здоровый, — подвела итог Ежевичка. — Походишь пока с посохом, ну и живот с рукой береги. Но если мы тебя не выпустим, кое-кто мою скромную хатку штурмом возьмет.
Закат приподнял брови, но объяснений не дождался. Впрочем, далеко за ними ходить не пришлось — «объяснения» сидели на крыльце. Первым вскочил Пай:
— Господин! Вы… Я!.. — совершенно потерявшись в словах, замолк, счастливо улыбаясь и часто моргая. Светозар сказал проще:
— В следующий раз пойду с тобой. Несмотря ни на что, — и обнял Заката, крепко, но очень осторожно.
Тот молчал. Единственное, что он мог спросить — «вы что, все дни тут просидели?», но это было бы не к месту. Видно же — если не все, то как минимум большую часть.
— Ну, успокоились, сердешные? — насмешливо спросила с порога Ежевичка. — Идите уже в село, всех невест без вас разберут.