Закат
Шрифт:
***
Как выяснилось по пути, лекарка вовсе не шутила. Урожай убрали уже давно, близились заморозки. Едва ли не каждый день в Залесье звучали предложения выйти замуж, а с приходом разбойников перевес стал не в пользу женихов. Дичка, впрочем, ждала Светозара у забора. Увидев Заката, подскочила, захлопала в ладоши:
— Живой! Здоровый! Надо скорее Луже сказать, она так беспокоилась!
Светозар стоически вытерпел поход к старой корзинщице, но у порога старостиного дома решительно остановился. Откашлялся. Опустился на одно колено.
— Дичка, я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
И
— Светозар сам его вырезал, пока мы под дверями у Ежевички сидели. Делать-то что-то надо было, а то от ожидания с ума сойти можно. Он бы и меня резьбе научил, но…
Мимо уже вдохновенно целующейся пары прошли Волк и Осинка. Волосы рыжуля спрятала под чепцом, ясно давая понять — она теперь серьезная, почти замужняя женщина. Закат отвел взгляд. У Пая ведь были шансы. Если бы его господин не лежал столько времени у лекарок…
— Все правильно, — тихо сказал Пай, глядя вслед Осинке. — Она с ним счастлива, это видно. А вам может понадобиться уйти, и я должен буду идти с вами.
— Ты не должен, ни уходить, ни сидеть под дверями у Ежевички. Я ведь теперь батрак. У батраков слуг не бывает.
— Простите, мой господин, — в голосе Пая не было ни крупинки сожаления. — Но я хочу остаться рядом с вами. Если только вы меня не прогоните.
Закат покачал головой. Гнать Пая он не собирался, да и, пожалуй, не имел права.
— Я хотел попросить… — Светозар наконец нашел силы оторваться от своей невесты. — Я же пришлый, семьи здесь нет. У Дички названные родители — Лист с Крошкой, а меня на холм вести некому. Ты будешь моим названным братом?
— Да, — Закат кивнул, стараясь скрыть крохотную неловкую паузу перед ответом. — Для меня это будет честью.
Быть братом светлого рыцаря. Который полную луну сидел под дверями знахарского дома и ждал, когда Темный властелин очнется.
Это уже почти не казалось странным.
***
Свадьбы должны были сыграть на следующий день, все сразу. Ждали, по сути, только Светозара, и теперь, когда Дичка, улыбаясь, позволила завязать у себе на затылке тесемки чепца, тянуть не собирались. В домах невест и женихов кипела готовка — впрочем, время было такое, что кипела она в каждом доме. Погреба наполнялись вареньями и соленьями, трудился, не покладая рук, бондарь Лист, удачно обзаведшийся помощниками из бывших разбойников. От них же пришел рецепт квашеной капусты, который осваивали теперь все, у кого в огороде уродились раньше не слишком долговечные кочаны. За Заката едва не передрались — Горляна хотела привлечь его к готовке, а Лист, конечно же, к своей работе. Обошла всех Лужа — за прошедшую луну старуха сильно сдала, и Закат на день полностью заменил ее в деле плетения полезной утвари и даже мебели для молодых семей. Закончил работу только поздней ночью, так что Лужа, посмотрев на валящегося с ног работника, велела устраиваться у нее.
— Зачем тебе до старостиного дома брести? Оставайся, все равно после свадеб работы только больше станет — будем лапти делать. Мне самой уже со всем не справиться.
Закат спорить не стал. Никакими вещами он до сих пор не обзавелся, даже одежду до недавнего времени носил ту же, в которой пришел, сам стирая ее то и дело по вечерам, и натягивая по утрам уже свежую. Рубаха, однако, встречи с медведем не пережила. Ежевичка безжалостно выкинула окровавленную тряпку, хоть Пай и порывался ее зашить, а взамен выдала отрез полотна. Так что пока Светозар вырезал подарок невесте, Пай шил новую рубашку своему господину.
Этой рубашкой имущество Заката и ограничивалось, так что он не то что заночевать — переехать к Луже мог, даже не заходя домой.
***
На следующее утро его растолкали до света.
— Вставай, женихов брат! Им с солнышком клятвы приносить, опаздывать не дело.
Быстро проснуться и собраться было не сложно — что там собираться, в конце концов, умыться да одеться. Без завтрака его, впрочем, не отпустили. Лужа, тяжело налегая на клюку, подошла к сидящему за столом, посмотрела, как он, обжигаясь, спешит выпить горячий бульон.
— Торопыга, — улыбнулась старуха. Запустила ему в волосы гребень, дернула. Закат прикусил край кружки от неожиданности. — Эгей, да ты что, вовсе никогда не расчесываешься? И на праздник так пойти собирался?
Закат пожал плечами, уже понимая, что без причесывания не уйдет. Лужа, впрочем, за волосы его больше не дергала, расчесывала по прядке, аккуратно разбирая их узловатыми пальцами, словно лыко для корзины.
— Ты только погляди, как волос вьется! Локоны, и цвет какой… Повезет твой невесте, мало того, что работящий, еще и красавец.
Закат не удержался, закашлялся. Глотнул еще бульона, снова обжегшись. Красавец. Он. Пожалуй, Лужа в самом деле стара и стала плохо видеть, раз в его тусклых черных волосах и грубом лице что-то красивое нашла.
Старуха не то по молчанию, не то по лицу угадала его мысли.
— Ой, скромник нашелся! Девкам-то разное нравится. Вот мой покойный муж как раз навроде тебя был, так пока я его на свадебный холм не затащила, все наши невесты за ним бегали. Волос длинный, вьется круто, отлив медный, ух! Сзади посмотришь — огонь-девка, хоть ты косу заплетай, а спереди лицо, будто из камня вырезали. Красиво…
Закат на миг всерьез усомнился, правда, еще не понял в чем: в своей памяти или в глазах Лужи. Нет, волосы в самом деле отросли уже намного ниже плеч, но медь тут причем? Сколько он себя помнил, даже в самых старых снах, волосы у него всегда были черные, как смоль.
Подумать над этим или проверить он, впрочем, не успел.
— Ой, заболтались! Допивай давай, остыло, и беги скорей!
Бежать, однако, не пришлось. По разным сторонам холма, где дожди еще не успели окончательно размыть угли костра праздника урожая, только выстраивались женихи с невестами. Через макушку они друг друга не видели, и туда-сюда бегали, якобы скрытно, гонцы — руководили, кого куда ставить, чтобы на гребне не пришлось местами меняться, не перед той невестой оказавшись. За спинами женихов толпились друзья и семьи, ближе всех стояли отцы или братья, которым выпала честь вести родича вверх по склону. Закат нашел Светозара, подошел ближе. За спиной у рыцаря было вовсе не так пусто, как тот, должно быть, боялся.