Закат
Шрифт:
— Мы его поймали, — сообщил он очевидное. — В тоннелях, как вы и говорили.
Магистр взмахом руки отпустил провинившихся, прошелся вдоль стены, сцепив руки, медленно успокаиваясь.
— Он был один?
— Да, светлый магистр, — почтительно отозвался Яросвет.
— Вздор! — снова вспылил тот. — Он не мог сбежать в одиночку!
— Но сбежал, — улыбнулся Закат. — Вы никого не найдете в подземельях.
— И как же ты открыл замки?! Усыпил охрану? Новую рубашку достал?
— Магией, — огрызнулся Закат. К счастью, ему, в отличии от Героя, такое вранье не казалось чем-то неправильным.
— Ты считаешь меня идиотом? — магистр схватил пленника за грудки, притянул к себе. — Даже я знаю, что магии не существует уже больше ста лет!
— Но ты же утверждаешь, что я, безвылазно сидя в своем разрушающемся замке больше ста лет, распространяю в мире тьму, — возразил Закат. — В том числе на твоих светлых землях.
Магистр отшвырнул его с такой силой, что Закат споткнулся о лавку, на которой сидела охрана, успел чуть повернуться, влетел в стену плечом, а не затылком. Магистр подскочил, замахнулся уже ударить… Опустил руку, разминая зудящий напряжением кулак. Махнул старающемуся стать понезаметней Яросвету:
— Увести. Все равно от него не будет пользы, — не выдержал, схватил встающего за воротник. — Ты еще пожалеешь об этой попытке побега. Если ты думал, что иглы — это худшее, что я могу с тобой сделать, уверяю, ты заблуждался!
========== Глава 15 ==========
Утро он встретил в камере, сидя у стены. Рассматривал вышивку на подоле рубашки, скользил пальцами, по линии стежков угадывая, как пролегал их путь. Вот здесь проезжали город, телегу трясло и Пай, прикусив губу, раз за разом пытался попасть в намеченную линию. Здесь кончились нитки, новый моток купили в ближайшей деревне, поэтому цвет немного другой. Представлял, как Светозар, Дичка и Пай останавливались в деревнях, предлагали помощь, делили на троих сеновалы и сараи. Спали в обнимку, чтобы не замерзнуть, потом добыли одеяло… Или просто не забыли взять его в Залесье? Может, телега с самого начала ломилась от припасов, и вовсе не нужно было останавливаться каждый день. Они ехали упрямо и упорно, колеса мерили дорогу. Наверняка заблудились пару раз, иначе нагнали бы его намного раньше. Заплутав в трех соснах, долго не могли выбраться; сердилась Дичка, удивлялся Светозар, молча хмурился Пай.
Он ведь знал о колее. Неужели не догадался, что мешает им догнать ушедшего?
Закат сполз ниже на тюфяк, поднял лицо к серому окошку.
Почему должен был догадаться Пай, если он сам, два столетия живший в колее, не понял?
И до сих пор не понимал. Тогда, в подземельях, злая тропка раскатилась перед ним от края до края, так, что поверил сразу. Сейчас снова сомневался. Может, почудилось? Ну как этот плен может быть часть судьбы Темного властелина?..
Заскрежетала по полу дверь, Закат поднялся навстречу рыцарям, которые должны были отвести его в пыточную.
Не то чтобы он совсем не боялся будущих мук. Просто колея, незнакомая и непонятная, но определенная от начала до конца, пугала намного сильнее.
***
Его палачом снова должна была стать женщина, теперь — та, которая пару дней назад тренировала юнцов во дворе. Красивое, молодое совсем лицо пересекал длинный шрам, в толстой косе русые пряди чередовались с седыми. Закат отвернулся. Она смотрела на него с обжигающей ненавистью.
Магистр уже сидел в своем резном кресле. По его кивку палач стащила с Заката рубашку, заставила переступить через длинную цепь, переводя за спину скованные руки. Туго, до боли стянула локти веревкой, связала ноги, свободной петлей пропустила оставшийся конец сквозь кольцо в полу, закрепила. Ушла куда-то за спину.
Магистр, наблюдавший за приготовлениями с жадностью избалованного ребенка, улыбнулся.
— Я хочу познакомить тебя с Добронравой.
Запястья потащили вверх, Закат против воли наклонился. Увидел, как женщина позади него налегает на туго натянутую веревку, уходящую под потолок.
— Эта прекрасная дева, ведомая светом, отправилась в путь в одном далеком селе, чтобы присоединиться к нашему ордену.
Новый рывок заставил Заката напрячь плечи, иначе они вывернулись бы из суставов. Он стоял, низко склонившись и глубоко дыша, понимая, что в следующий раз палач вынудит его повиснуть на руках. Магистр продолжал:
— Но одинокой деве опасно путешествовать по дорогам, пока тьма еще не побеждена окончательно. И когда Добронрава проезжала через город, люди, склонившиеся ко злу, напали на нее.
Закат задержал дыхание, когда ноги оторвались от земли. Ныли напряженные плечи, палач за спиной дышала рвано, зло. Вряд ли она хотела, чтобы ее историю рассказывали вот так.
— Воистину только темные твари могли надругаться над светлой невинностью! И даже этого им показалось мало. Они захотели оставить красавицу себе.
Магистр остался внизу, Закат висел уже под самым потолком. Натянулась веревка, протянувшаяся от ног к кольцу в полу. Дышать было тяжело, боль вгрызалась в суставы. Закат прикрыл глаза. Он знал — что бы он сейчас не делал, руки после этой пытки станут бесполезны. Возможно, навсегда.
— Однако наша прекрасная рыцарь сумела сохранить веру в свет. Спустя шесть лун плена, подкараулив своих врагов, Добронрава одолела их. Она убила всех, хотя один из них и тяжело ранил ее, навсегда лишив былой красоты.
Женщина обошла свою жертву, не отпуская веревки. Взялась за тянущуюся от ног, намотала на кулак. Чуть откинулась назад, готовая дернуть сразу за обе. Было грустно за нее, за то, что шрам изменил не столько ее лицо, сколько сердце. За то, что он для нее так важен.
— Ты все еще очень красива, — тихо сказал Закат. Она опешила на миг, проступила на лице скрытая боль.
На миг показалось, что сейчас он лопнет, как струна, разорвется надвое. Женщина чуть отпустила веревки, намотала на кулаки еще по обороту. Закат пытался отдышаться, когда она снова рванула, повисла на нем всем весом.
Плечи взорвались болью, Закат вскрикнул и уже не смог замолчать. Палач продолжала тянуть, вымещая на нем все свои страдания, и он, чувствуя, как руки против всех законов природы выворачиваются над головой, как следом за плечами тянет, неумолимо подводя к разрыву, колени и локти, не мог терпеть эту муку беззвучно. Не мог даже сожалеть об этом — мысли сгорали в не отступающей боли.
Он не сразу понял, когда его опустили на пол. Плечи жгло огнем, руки висели плетьми. Довольно щурился магистр, вырвавший наконец из пленника крик, тяжело дышала палач. Закату почудились слезы в ее глазах, и сквозь боль, сквозь собственный заволокший зрение туман, он улыбнулся ей.