Закипела сталь
Шрифт:
— Доставай.
Парень отпорол перочинным ножом подкладку пальто, бережно вынул свернутые листки, развернул на ладони и протянул Сердюку. Андрей Васильевич увидел партийный билет без обложки.
— Захар Карпович Иваненко, — вслух прочитал Сердюк. — Какую получал зарплату?
Иваненко назвал суммы — они сходились с суммами членских взносов.
— Кто билет вручал?
— Лично секретарь горкома Проскурин.
— Рассказывай дальше.
Присев на стул, Иваненко прежде всего стал прятать партийный билет. Входная дверь в мастерскую хлопнула — он вздрогнул всем телом.
Пырин
— Так вот. Добрались мы кое-как до этой квартиры, пароль назвали, — продолжал Иваненко.
— Какой?
— «Не продается здесь кровельное железо?»
— Ответ?
— «Нет. Только обручное». Ну и зажили. А связаться больше ни с кем не можем. Хозяин только квартиру свою знает да пароль — и больше ничего: может, не уполномочен. А вчера вечером Юлия Тихоновна пришла. Хозяин нас в комнате запер, чтобы ее не видели. Она о нас расспросила, потом меня одного вызвала, допросила не хуже вашего, документы проверила и передала, что прийти к вам не может, потому что в городе ее ищут и приметы хорошо знают. Она и внешность свою изменила. То ходила в сером пальто, платке, с кошелочкой, очки в железной оправе…
— А ты откуда знаешь, как ходила? — резко спросил Сердюк.
— Сама рассказала. Говорит, Сердюк обязательно о моей внешности спросит. Напутаешь — он тебя сразу стукнет.
Прогноз возможных событий был дан довольно точно. Андрей Васильевич усмехнулся.
— Так какое она передала задание?
— Собрать воедино все партизанские группы, вооружить их и уничтожить на аэродроме самолеты.
Сердюк насторожился: связная никогда не называла подпольщиков партизанами. Однако так могло преломиться в сознании парня. А вот насчет объединения сил немного странно. Это что-то новое в тактике подпольной борьбы в Донбассе. Впрочем, когда стоял вопрос о взрыве электростанции, связная советовала объединить силы нескольких групп.
Поразмыслив, Андрей Васильевич сказал:
— Это очень сложная операция.
— Нет, не очень, — успокоительно произнес Иваненко. — Дело решит внезапность нападения. Подожжем самолеты, цистерны с горючим — и айда!
— По освещенной степи?
Иваненко замялся.
— М-да… Об этом я не подумал. Что ж, самолеты забросаем гранатами, а цистерны прострелим и струи подожжем, — быстро нашелся он. — Огонь сначала будет слабенький. Пока усилится — успеем уйти.
У Сердюка загорелись глаза. Вот это операция. Пылает аэродром… Как поднимется дух населения!
— Сколько оружия? — спросил он.
— Сотня пистолетов и столько же гранат. Хватит на всех?
Как ни непосредственно было сказано это, Сердюк насторожился снова:
— Надо подумать — хватит или нет.
Иваненко, казалось, удовлетворился уклончивым ответом.
— Командовать сами будете или назначите кого из нас? Все мы бойцы кадровые, обстрелянные.
— Сам, — сказал Сердюк, но тотчас передумал. — Нет, пожалуй, ты. Я рядовым. Заходи послезавтра — обмозгуем. А завтра на квартиру мой хлопец придет. Оружие просмотрит.
— Да мы сами в оружии разбираемся.
— Лишний глаз — не помеха. У меня слесарь-оружейник есть. Молодой, но опытный. А как же мы столько людей вооружим?
— Это не хитро, —
— Да ты, оказывается, стратег, — пошутил Сердюк.
— Э, война всему научит.
Иваненко сообщил номер дома на Боковой улице и дружески распрощался.
7
Ожидая прихода Павла Прасолова, посланного осмотреть оружие, Сердюк нетерпеливо мерил шагами свое обиталище — небольшую комнату, уставленную старомодной мебелью, с киотом в углу. Предусмотрительно отправленная к соседям хозяйка дома, родная тетка, вот-вот могла прийти, а Павла все не было.
«Прилип, что ли, там?» — сердился Андрей Васильевич, зная о любви парня к оружию.
У Павла действительно была страсть к револьверам. В раннем детстве он не расставался с игрушечным пистолетом, стрелявшим пробкой, позже появился пугач, затем на смену ему пришли негодные револьверы разных систем, которые выменивал у мальчишек своего поселка, целыми днями шнырявших в поисках добычи на заводских складах металлического лома. Он терпеливо возился со своим арсеналом, хранившимся в заброшенном курятнике, безуспешно пытаясь то исправить смятый барабан, то выпрямить искривленный ствол, из которого, как говорил, посмеиваясь, его брат Петр, можно было, целясь в дверь, попасть в крышу.
Уже вечерело, когда появился Павел. Лицо его казалось озабоченным.
— Ну, как оружие? — спросил его Сердюк.
— Сто штук «ТТ» новеньких, один в один. Все осмотрел. Жаль, бабахнуть нельзя было.
— Где прячут оружие?
— В погребе. У них он хорошо замаскирован. На люке, что в погреб ведет, буфет стоит тяжелющий. Насилу вчетвером с места сдвинули.
— И ты ничего с собой не принес?
— Не дали. Я было отложил два «ТТ» и две «лимонки», завернул в тряпочку (тряпочку специально с собой захватил), да забрали, окаянные. «Мы, говорят, по счету приняли — по счету и сдадим. Дело военное. А тебя где-нибудь с этим сверточком поймают — и к ногтю».
— Правильно рассудили. Значит, так ничего и не взял?
— Ей-богу!
— Ой, врешь, Паша! На тебя не похоже. Чтобы ты ничего не стащил из оружия — быть не может.
Павел потупил глаза, покаянно произнес:
— Что я — пистолета не заработал, Андрей Васильевич?
— Куда дел?
— Под крыльцом во дворе спрятал. «ТТ» и «лимонку».
— Неси, — потребовал Сердюк.
Павел неохотно вышел и принес два свертка. Сердюк внимательно осмотрел пистолет, вынул капсюль из гранаты, положил на стол.
Павел не сводил с пистолета зачарованных глаз.
— Оружие как оружие, — заключил Сердюк. — А что тебя беспокоит?
— Обстановка в доме странная. Ничто ни к чему не подходит. Видно, с разных квартир натаскана. А какой подпольщик будет этим заниматься?
— А еще? — Сердюк чувствовал: недоговаривает что-то Павел.
— Ребята больно уж сытые. По-моему, такими из окружения не выходят. Все по-солдатски остриженные, волосы короткие, словно сегодня из парикмахерской. Где бы это они могли? Если в армии стригли, то уже обрасти должны. А?