Закипела сталь
Шрифт:
Утром 23 февраля, как только рассвело, горожане увидели на трубе коксохимического завода развевающееся красное полотнище. Заметили его и гитлеровцы и решили немедленно снять. В проходные ворота завода въехала машина с офицерами и солдатами комендатуры.
Один из солдат полез по железным скобам восьмидесятиметровой трубы, но на середине сорвался и плюхнулся вниз. Офицеры, уверенные, что к скобам подведен электрический ток, послали за резиновыми сапогами и перчатками.
К этому времени толпы горожан собрались на улицах, с любопытством ожидая, что произойдет дальше. Другой солдат в резиновых сапогах
Посовещавшись, офицеры подняли стрельбу по штоку из всех видов оружия — пистолетов, автоматов, но попробуй попади на таком расстоянии в тонкий металлический громоотвод, на котором было укреплено полотнище.
В толпе, собравшейся у стен завода, то и дело раздавался смех.
— Сроду не думал, что немчура будет так усердно салютовать красному флагу, — сострил кто-то.
Издевку подхватили, и она прошумела по толпе, как ветер по колосьям ржи. Из ворот завода выехала автомашина и возвратилась с пулеметом. Много очередей выпустил пулеметчик по штоку безрезультатно. Наконец пробитый шток дрогнул и наклонился, но флаг продолжал держаться на уцелевшей полоске железа.
Военный комендант направил на завод автоматическую зенитную пушку. Ее установили, и ствол уже медленно пополз вверх, как со стороны раздалась бешеная ругань. Гитлеровцы, обернувшись, увидели бежавшего к ним человека в меховой шапке и шубе чуть ли не до пят. Огромный и неуклюжий, он походил на медведя. Это был владелец завода Вехтер. Он подбежал к офицеру, багровый от бега и возмущения, и обрушил на него поток ругательств.
Вехтер кричал, что труба — его собственность, что разрушать ее он не позволит, что будет жаловаться Герингу.
Посиневший от холода офицер, переминаясь с ноги на ногу, — мороз был крепкий, и ноги в щегольски обтянутых сапогах давно уже онемели, — с кислой миной слушал возмущавшегося Вехтера.
Наводчик, положив руку на спуск, ждал команды. Но ее не последовало. Офицер, знавший о близком знакомстве Вехтера с Герингом, струсил и пошел к будке проходных ворот — посоветоваться по телефону со Штаммером.
— Герр Штаммер приказал так, — сказал он, возвратившись. — Ваша труба — вы и снимайте флаг. Не снимете — доложат господину Герингу. Дано сорок пять минут. Если за это время ничего не сделаете, собьем верхушку трубы. — И, взглянув на часы, отошел в сторону.
Подумав немного, Вехтер направился за проходные ворота — там все увеличивалась толпа — и на ломаном русском языке предложил тысячу оккупационных марок тому, кто снимет флаг. Никто не откликнулся. Он набавил еще тысячу, потом еще и в конце концов в отчаянии пообещал дать смельчаку пять тысяч марок.
Из толпы стал протискиваться человек. Его зажимали, били локтями, обзывали падалью, паскудой, предателем, но он все же сумел выскользнуть и подбежал к Вехтеру.
— Пивоваров, — представился он.
В этот миг из толпы вылетело что-то круглое и со стуком упало к ногам заводовладельца. «Граната…» — с ужасом подумал Вехтер и ничком грохнулся на землю. Но взрыва не последовало. Толпа захохотала, раздались свистки. Вехтер
Осмотрев резиновые перчатки свалившегося с трубы гитлеровца, Пивоваров усмехнулся, отбросил перчатки в сторону и попросил пожарный пояс. Надев его, полез по скобам. На середине трубы он замешкался и продолжал свой путь уже медленно, пристегивая крюк пояса к каждой скобе, часто отдыхая. Последние скобы он одолел с трудом и, взобравшись наконец на верхушку трубы, лег навзничь отдышаться.
Офицер посмотрел на часы.
— Schneller! [4]
Пивоваров приподнялся, пополз на четвереньках к флагу и, сорвав его, бросил вниз. Он распластался в воздухе, вспыхнул в лучах солнца и медленно, как парашютист, стал опускаться. Попав в полосу тени, он вдруг почему-то съежился, словно тень была тому причиной, и полетел вниз.
Набираясь сил для спуска, Пивоваров сидел на верхушке до тех пор, пока офицер снова не окликнул его.
Вехтер с явным удовольствием, демонстрируя толпе, собравшейся за воротами, свою щедрость, протянул Пивоварову веер новеньких, шуршащих марок. Стоимость ремонта трубы во много раз превысила бы сумму вознаграждения.
4
Скорее!
Получив деньги, еще не отдышавшийся Пивоваров направился было к воротам, но по зловещему молчанию толпы понял, что живым ему отсюда, пожалуй, не выбраться.
А тем временем у офицера созрело неожиданное решение. Он приказал солдатам схватить Пивоварова и отправить в гестапо.
— Почему вы его арестовали? — грозно спросил офицера Вехтер.
— Я думаю, если он один мог снять флаг, то он его и повесил.
Вехтер пробурчал что-то невнятное.
Сашка присутствовал при процедуре снятия флага, и ему не терпелось мигом слетать к подпольщикам, похвастать успехом, но нашлись более неотложные дела, и в водосборнике он появился только на другой день.
— Ну, как праздник? — дружелюбно спросил его Сердюк.
— На славу, — важно ответил Сашка и подробно рассказал о переполохе, который вызвало появление флага.
Сердюк не перебивал его, но, когда Саша закончил свое повествование, сказал:
— Молодец. Только не пойму, отчего фрицы валились?
— От мыла.
— Как от мыла?
— А я, когда с трубы слазил, верхние скобы мылом вымазал. Лезет фриц, ухватился рукой за скобу — и вниз. Резина тоже не спасает — она еще больше по мылу скользит.
В насосной дружно расхохотались.
— Ну что, поднять вам еще настроение? — Сашка протянул радиограмму: — Читайте.
Сердюк громко прочитал сообщение Совинформбюро об окружении частями Красной Армии у Старой Руссы шестнадцатой германской армии.
— С этого бы и начинал, Саша. — Сердюк протянул радиограмму Вале. — Напечатайте сто экземпляров — не меньше.
— Такие сводки я бы без устали печатала с утра до ночи. — Валя бросилась к Сашке и крепко поцеловала его.
Часть третья