Заклеймённый
Шрифт:
– Папа, я не могу отступить. Я не могу предать оказанное мне доверие.
– Ты дала кому-то опрометчивое слово? – Заволновалась мама. – Что ты обещала этому проходимцу? Что между вами происходит?
– Мама! – Беверли не выдержала огня с двух сторон. Отец беспокоился о ее жизни, а матушка о чести.
– Ты можешь ответить мне? – Миссис Монгроув выглядела как натянутая струна. Ее тело звенело от напряжения и страха, а глаза пылали.
– Между мной и мистером Баркли ничего быть не может. – Медленно сказала девушка, ощущая, как от правдивости каждого сказанного ею слова ее сердце
Отец смотрел на нее очень долго и очень пристально, словно хотел заглянуть в саму душу и найти там ответы. Его глаза стали теплее, а потом наполнились сожалением и жалостью, от которой стало только хуже. Мистер Монгроув отошел к окну и уперся ладонями в подоконник. Беверли видела, как отец борется с собой и все бы отдала за то, чтобы узнать, о чем именно он думает.
– Ты можешь пообещать мне, что не пойдешь против меня и данного мною слова? – Наконец, повернулся он к дочери. Беверли застыла, как каменное изваяние и испытала такую чудовищную боль, что ей казалось, что кровь навсегда застыла в ее жилах и покрылась толстым слоем льда. Внутри она рыдала и кричала в голос, но снаружи так и осталась замершей статуей.
– Я не позволю тебе нарушить свое слово, отец. – С огромным трудом выговорила Беверли. Конечно, она понимала, что ей придется выйти замуж за Роя, что отец не изменит своего решения, но глупое сердце продолжало мечтать и надеяться.
– Я верю тебе, дочка. – Сказал отец, но девушка не увидела ожидаемого облегчения на его лице. Словно что-то все еще тяготило его.
– Ты позволишь мне закончить начатое мною дело? – Сердце Беверли гулко билось, то ускоряясь, то замедляясь в ожидании ответа.
– Нет. Все это зашло слишком далеко. – Вмешалась миссис Монгроув. – Ты пойдешь в лавку и скажешь мистеру Мортимеру, что более не сможешь работать с ним. Ты больше никогда не увидишь мистера Баркли и не поставишь нас в подобное положение.
– Мама, прошу…
– Ты больше ни единым своим действием не заставишь меня усомниться в тебе. – Мелинда была непреклонна, а Беверли понимала, что земля уходит из под ног. Она чувствовала, что проваливается в пропасть, откуда уже не сможет выбраться, никогда. – Закончим. Ступай к себе. Завтра утром ты сходишь в лавку и сделаешь, как я сказала, а потом мы все сделаем вид, что ничего не происходило.
Миссис Монгроув решительно покинула комнату, давая понять, что последнее слово было за ней и изменить его никто уже не сможет.
– Мне жаль. – Сказал отец и положил руку на плечо дочери. – Я уверен, что то, что ты делала очень важно…
– Ты даже не представляешь себе насколько. – Поникла девушка, чувствуя, что так долго сдерживаемые слезы вот-вот прольются.
– Однако у тебя есть обязательства перед семьей, перед Кортни. – На миг Беверли показалось, что отец все понял. – Если бы я мог что-то изменить…
– Не надо, папа. – Наконец, заплакала она и прижалась к его груди. Она не могла позволить ему винить себя еще и за это. – Я все понимаю, правда.
– Я не могу не замечать, что то, что связывает тебя с мистером Баркли, помимо сердечной привязанности, очень важно. – Прошептал ей в волосы отец, и девушка вскинула голову. Он все-таки понял. – Но я не могу допустить, чтобы ты попала в беду.
– Ты понял? – Так же тихо спросила девушка, отпуская дрожащую руку сестренки.
– Что я был бы за отец, если бы не увидел, что моя дорогая дочь отдала свое сердце и так горько страдает, тяготимая долгом. – На глаза отца навернулись слезы. – Но я не могу позволить тебе этого. Нет, не подумай, меня не пугает его репутация, ведь люди вообще много говорят и чаще всего впустую. Я знаю тебя. Знаю, что ты могла полюбить только достойного человека, только того, кто этого действительно заслуживает. Но много лет назад я дал слова мистеру Левенсви…
– Папа! Не будем об этом, этот разговор не принесет нам ничего доброго. Ты просто знай, что я не подведу тебя. Я не нарушу слова и не позволю своему сердцу говорить громче разума. – Девушка старалась не смотреть на отца и затаившуюся в кресле сестренку. – Я лишь хотела продолжить начатое. Хотела помочь хорошим людям. Я не смогу теперь быть вдали от них, не смогу не знать, что происходит. Я сойду с ума, если не буду знать…
– Возможно, ты могла бы попросить мистера Мортимера иногда сообщать тебе о деталях. – Тихо сказал отец, и девушке ничего не оставалось, как согласно кивнуть, осознавая, что уговорить его ей не удастся.
Они еще немного посидели вместе. Мистер Монгроув поддержал дочь насколько мог, но изменить случившееся даже ему не под силу. Ее судьба была предопределена.
Тихая ночь накрыла город и поприветствовала одинокую девушку на балконе россыпью звезд. Несмотря на то, что было тепло, Беверли поежилась и закуталась плотнее в шаль. Она сидела в плетеном кресле и изо всех сил пыталась справиться с тоской и муками сердца.
– И как же мне теперь тебя называть? Амиром? Фаридом? Сайрусом? Мортимером?
– Фарид - имя призрака прошлого, его словно и не существует уже…
Амир – имя заклейменного, которое запрещено произносить…
Мортимер – имя того, кто предал твое доверие…, а Сайрус… – лжец. – Горько сказал мужчина, когда последний луч солнца скрылся за горизонтом, и они вернулись к дому старика Гафара.- Ни одно из моих имен не достойно тебя.
– Каждое из них имеет свое лицо. Фарид - любимый сын отважной женщины, Амир – преданный друг, готовый отдать жизнь за Филиппа, Мортимер – мой друг, чье сердце так болело за меня, а Сайрус…
Девушка обратила взор к озеру, по водной глади которого скользила тонкая лунная дорожка. К чему сейчас были слова? Он итак знал, кем для нее был Сайрус.
– Вот если бы было имя, способное объединить их все и вновь собрать по крупицам все частички твоей души, разбросанные по этим личностям. – Печально улыбнулась она. – Я верю, что когда-нибудь, ты снова станешь самими собой. Воссоединишься с тем, что потерял, и гордо расправив плечи, встанешь по правую руку от принца.