Заклятие слов
Шрифт:
– Хочешь сказать, вся эта хренотень вертится из-за поисков Грааля? – недоверчиво прищурился Колька. – Как в “Индиане Джонсе и последнем крестовом походе?”
– А почему бы нет? – сказала я.
– Потому что это было бы уж слишком! Хотя, если б это было так, это было бы здорово, согласен.
– Так зачем нам отказываться от того, что здорово? – сказала я. – И к тому же… К тому же… Погоди, мне что-то попадалось, не прямо связанное, а косвенно, но я все равно записала для себя, потому что мне было интересно! А, вот, нашла, смотри!..
И я сунула ему листок, на который перерисовала, очень подробно, магическое колесо Йейтса, а внизу записала все основные объяснения.
Колька внимательно изучил и чертеж, и мои пометки.
– Это не совсем то, – покачал он
– Может, и не совсем то. Но, с другой стороны, тут есть заклинание, вызывающее вихрь. А что произошло в ту ночь, когда тетка Тася потеряла руку, как не вихрь? И вот еще. Какой тут один из символов? Чаша! Только чашу Грааля это и может означать, разве нет? И, еще смотри, чаша находится вот в этой четверти, западной, и через нее “открывается сила”…
– Это да, – признал Колька. – Дай-ка взглянуть еще раз.
Он стал по новой проглядывать мои записи, и я поняла, что он тоже увлекся.
– Слушай, – сказал он, вскидывая голову. – Я все понял! Ты говоришь, этот писатель Йейтса переводил?
– Угу, – кивнула я. – Я ж тебе говорю, несколько стихотворений я нашла в его переводах, и “Золотые яблоки солнца” в том числе…
– Так вот, все и сходится! Его не случайно сюда вызвали именно сейчас. Нужен человек, который в Йейтсе сидит как столб в земле, чтобы через него контакт наладить при обряде. Ведь он должен был этого Йейтса буквально по косточкам и по деталькам разобрать и изучить, чтобы переводить его правильно, так? И он может растолковать какие-то тайны всех этих схем, кроме прочего.
– А может быть… – у меня дух перехватило от волнения. – А может быть такое, что он тоже – из этого тайного общества, тоже продвинутый?
– Вряд ли, – покачал головой Колька. – Если бы он сознательно был с ними, то они бы его по своим магическим путям известили, что он им нужен, и тебе не удалось бы зажилить его письмо. Он им требуется как знаток. То есть, его присутствие нужно, чтобы они ошибок не наделали. И вот тут… Вот тут мы можем всех опередить!
– Как?
– Смотри. У нас есть все схемы, чертежи, все описания того, что нужно делать. Это ты молодец. Хорошо сообразила, что надо все это записать и перерисовать. Получается, мы можем сделать почти все то же, что твоя тетка с ее вороном и с кем-то еще, кто там у них в союзниках! Почти, а не полностью – потому что еще этот писатель требуется. Так что нам надо? Перехватить его и убедить, чтобы он провел весь обряд с нами, а не с ними. Неужели у нас этого не получится?
– Вряд ли он отнесется к нам серьезно, – сказала я. – Пошлет куда подальше…
– Вот наша задача в том и получается, чтобы убедить его, что к нам нужно относиться серьезно и только с нами дело иметь! Да ну, мы уже столько знаем и так перед ним блеснуть можем, что он нам поверит! А? Игра стоит того.
Я подумала, что и правда стоит…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА
– Это тогда, когда… – я смешался, не находя нужных слов.
– Да, тогда, когда я потеряла руку, – спокойно кивнула Татьяна. – Я долго не представляла, что это за “крест над вьюгой”, где его искать. В конце концов, я решила обратиться к подшивкам периодики. У нас очень хорошие подборки периодики, почти полные “Квашинские ведомости” с конца девятнадцатого века и по тысяча девятьсот семнадцатый год, и газеты двадцатых и тридцатых годов, все эти “Квашинская Красная Новь” и другие… Меня интересовали упоминания о любых необычно сильных снежных бурях, проходивших над нашим городом за прошедшее столетие. И я нашла нечто занятное. Во время небывало свирепого урагана девятнадцатого декабря двадцать первого года оторвало крест католического костела, построенного ссыльными поляками – наш город был одним из мест ссылки польских повстанцев, и одним из немногих мест, где им разрешено было поставить свой храм – а также разбило “розу” – витраж над входом в этот костел, понимаете? К тому времени уже началась антирелигиозная компания, и костел был закрыт. Позднее его превратили в склады, он довольно удобно стоял, неподалеку от железной дороги. А последние годы он был
– Нашли?.. То есть, – я сбился, и, подыскивая нужные слова, обвел рукой книжные полки, на которых стояли книги, некогда вышедшие из типографии Новикова и приговоренные к казни. – Я вижу, что вы нашли, и знаю, что это стало сенсацией, но неужели и правда все книги отыскались в этом заброшенном храме?
– Да. Все тысяча шестьсот семьдесят книг, спрятанные в подвале, перекрытом каменными плитами. Мне удалось вытащить их оттуда потихоньку, в две недели, на санках, а потом объявить, что я нашла их в одной из дальних, заброшенных подсобок библиотеки, где, как считалось, никогда ничего не было, кроме инвентаря. Видите, я вам открываю секрет, который почти никому не известен…
– Но зачем? Зачем такие сложности? Почему было просто не объявить о находке? Я понимаю, вы и пострадали там, и… и многое случилось, чего можно было бы избежать.
– Пострадала я не там, а раньше. Избежать ничего было нельзя. А почему я была вынуждена поступить именно так, а не иначе… Я могла бы вам кое-что объяснить. Но основное рассказать все равно не смогу. Это не моя тайна, и я не имею права подводить человека, который мне помог. Одно скажу – только так и можно было спасти книги от того, чтобы их растащили, или продали за границу, словом, от того, чтобы они каким-то образом оказались утраченными. А теперь – вот они, издания Новикова! И многие – сохранившиеся в единственном экземпляре.
– Да, вам выпала фантастическая удача, – сказал я.
– Вы так ничего и не поняли… или не хотите понимать! – в ее голосе прозвучали стальные нотки. – Это была не удача, не случайное везение, не шальные и нелепые догадки, вдруг, ни с того, ни с сего, оказавшиеся близкими к истине – это был точный расчет! Поймите, мир книг живет по своим законам и, когда эти законы для себя открываешь, то очень многое можно предвидеть, многое можно прозреть и открыть. А библиотека – это такое место, где книги приведены в систему, упорядочены и описаны, и поэтому законы их существования становятся выпукло зримыми, очевидными, для тех, кто хочет видеть. И что называть нелепостью? Средневековому человеку показалась бы нелепостью мысль, что земля круглая и вращается вокруг солнца, а уж то, что время течет по-разному, в зависимости от того, с какой скоростью едешь, вообще показалась бы ему бредом, тогда как для нас – это одна из основ физики. Вы знаете, я часто вспоминаю строки Пушкина из “Домика в Коломне”:
Как весело стихи свои вести
Под цифрами, в порядке, строй за строем…
Вот приблизительно так же я чувствую насчет книг. И как поэзия, через ритм и рифму, открывает, устанавливая свой порядок и свой строгий счет, музыку речи и, в этой музыке, самые глубинные законы речи, так библиотека, вводя свой строгий порядок, открывает те глубинные законы, по которым живет записанная человеческая мысль. И тут без чисел, без исчисления, без ритма, тоже никуда не денешься!
Ворон опять открыл глаза и глядел на нее не без удивления. А она раскраснелась и, видно было, не на шутку разволновалась.
– Но, наверно, и здесь, как в поэзии, вдохновение – прежде всего, – негромко сказал я.
– Это да, – согласилась она.
– То, что вы рассказали, – я попробовал как-то смягчить возникший накал, – это настоящий книжный детектив. Хотелось бы мне узнать те подробности, о которых вы умолчали.
– Может, когда-нибудь и узнаете, – она поглядела на часы. – Заговорились мы с вами. А у меня сегодня дел полно. Однако, к обеду мы вас ждем.