Заключенный
Шрифт:
— Как ты себя чувствуешь? — В уголках ее нежных губ залегла печаль. — Им ничего не стоило убить тебя.
Пальцем я очертил линию от ее щеки к уголку рта.
— Сейчас мне ничего не угрожает. — Я резко опустил руку, когда задернулась штора, и появился Джайлс.
— Если бы мне платили по доллару за каждый наложенный на тебя шов, я бы стал миллионером. — Его хриплый смех разнесся по комнате.
Джайлс всегда выступал для меня в роли отца. Конечно, я опасный преступник, а он врач, но, если бы все сложилось по-другому, он стал бы потрясающим родителем. Мне стало
От его слов с радостным смехом я слегка улыбнулся. Мне даже показалось, что, несмотря на некоторую неуместность нашего тесного общения, блеск в его глазах допускал обратное. Все это вызвало тоску по семье и жизни, которой у меня больше нет.
Быстро отведя взгляд от Джайлса, накладывающего мне на руке швы, я сосредоточился на Лайле. Не выдержав напряжения между нами, она вернулась к столу работать с документами.
Бросив окровавленную иглу на металлический поднос, доктор Джайлс снял латексные перчатки и улыбнулся мне.
— С рукой все хорошо, но из-за проблем с головой мне придется задержать тебя на пару дней. Я не могу отправить тебя обратно в камеру в таком потрепанном виде, не так ли?
Я покачал головой.
Сам того не зная, он оказал мне огромную услугу. Я хотел быть поближе к Лайле, и если для этого потребуется использовать в свои интересах травму головы, то так тому и быть.
Когда Джайлс сообщил ей, что я задержусь, ее взгляд метнулся в мою сторону, и губы тронула едва заметная улыбка. Она хотела этого так же сильно, как и я — настало время воспользоваться ситуацией.
ДВА ДНЯ я наблюдал, как Лайла порхала по комнате, словно бабочка. Она ухаживала за пациентами и каждый раз краснела, чувствуя на себе мой взгляд. Я ужасно возбуждался, когда представлял ее без великоватой ей униформы. Каждый раз, когда она распускала волосы, прежде чем снова их собрать, я представлял, как будут ощущаться ее локоны, пока она будет скакать на мне.
Я чувствовал себя не очень хорошо, но в то же время до безумия желал Лайлу. Все в ней возбуждало меня, и то, что я больше десяти лет не занимался сексом, здесь ни причем. Все дело в ее улыбке, аромате и изгибах, которые не скрывала одежда, когда она наклонялась.
На второй день я достиг предела. Когда она вошла, чтобы проверить меня, я воспользовался тем, что штора задернута. В лазарете тихо, никаких новичков в комнате. На самом деле, я единственный пациент. Не устояв перед тишиной, Дуглас уснул, а доктор Джайлс просматривал в кабинете досье пациентов.
Она измерила мне давление, ее пальцы в перчатках заскользили по моим рукам, вызывая трепет в животе до самых яиц. Они отяжелели, когда мой член затвердел, я едва сдерживал желание.
Я хотел почувствовать ее кожу без лишних препятствий между нами. Взяв ее за руку, я медленно снял с нее перчатку. Сглотнув, Лайла встретилась со мной взглядом, но не остановила меня.
— Кристофер. — Мое имя сорвалось с ее губ.
Я вздыхаю, когда кладу ее руку себе на грудь,
— Повтори.
Закрыв глаза, Лайла пробегает пальцами по разгоряченной коже, заставляя меня задыхаться. Она наклонилась ко мне, утягивая меня в водоворот зеленых глаз, и прошептала мое имя еще раз.
Я пропал.
Встав, я притянул Лайлу, прижав ее маленькое тело к себе. Не обращая внимания на спящего за шторой офицера и доктора Джайлса, который может войти в любую минуту, я обрушился на ее губы с поцелуем, наконец воплощая свои желания, возникшие еще в первый день ее появления в блоке.
Как последний проходимец, я жадно поглощал сладость ее губ, пробуя их на вкус. Она простонала мне в рот, вытягивая воздух из моих легких; в штанах тало еще теснее. Яйца ныли от боли, готовые к разрядке в любой момент.
К черту правила. Плевать на заключение в изоляторе, которое мне точно грозит, если нас поймают. Пошло оно все. Я хотел быть в ней. Кончить глубоко в ней. Она тоже этого хотела, ее действия говорили сами за себя: она забралась мне на бедра и потерлась о мой твердый член.
Вполне возможно, что я убийца. Мерзкий преступник, не имеющий никакого права прикасаться к ее мягким изгибам или наслаждаться ее необузданной страстью, но на это мне тоже плевать. Я не первый, кто решил получить то, чего не заслуживает. Если другие себе ни в чем не отказывают, чем я хуже?
К тому же, ее раскрасневшееся лицо и сверкающий взгляд, наполненный желанием, говорят о том, что она тоже этого хочет, и я готов ей это дать.
Глава 17
ЛАЙЛА
ОН ЗДЕСЬ. Я злилась на него из-за того, что он подверг себя опасности, но в то же время обрадовалась встрече с ним. Потратив некоторое время на изучение его дела, могу сказать, что нам есть с чем поработать. Вскоре его возобновят, и все узнают то, в чем я и так не сомневалась. Кристофер Джейкобс невиновен, по крайней мере в том, за что его осудили.
В остальном же он воплощение греха. Угрюмый и непристойный. Когда он смотрит в мою сторону, от меня не скрываются его грязные мысли, которые вызывают непривычную физическую реакцию. Бедра непроизвольно сжались, крошечная жемчужина, укрывшаяся в месте, куда не посмел проникнуть ни один мужчина, пульсировала от одной лишь мысли о его прикосновении. Это чувственная, восхитительная пытка.
Он выглядит потрясающе: высокий, подтянутый, и куда бы я ни пошла, его взгляд преследует меня. Пронзающий и наполняющий чем-то необъяснимым. Я осознала, что кусаю губу, чтобы не зарычать от безысходности. Не знала, сколько протяну без его прикосновений.
Я нуждалась в нем больше, чем в глотке кислорода. Больше, чем в чем бы то ни было в жизни. Поэтому, когда он притянул меня к себе для горячего поцелуя, я растворилась в нем, позволив Кристоферу взять контроль в свои руки. В глубине души таилось осознание того, что все это неправильно. Если нас поймают — это конец моей карьеры. Но в ту минуту мне было все равно. Все, что я хотела — так это унять нестерпимую боль в лоне.