Заключительный аккорд
Шрифт:
Чтобы не понести потерь, Скорцени укрылся в близлежащему лесу и стол ждать, пока кто-нибудь из своих не пробьёт брешь в обороне противника. Командующему же он предложил использовать его бригаду несколько иначе, поскольку приказ фюрера «Вперёд, к Маасу!» в настоящее время выполнить невозможно. Тем не менее в первые же две ночи Скорцени заслал в тылы американских войск несколько групп саботажников, которые должны были перерезать кабельные и телефонные линии связи, распространять фальшивые листовки, выступать в качестве проводников, а вернее, лжепроводников для отступающих колонн, заводя их не туда, куда следует, убивать связистов, уничтожать радиостанции и офицеров связи. Однако более важную задачу должны были выполнить те из них, кто будет захвачен противником в плен и на допросах даст ложные показания, которые введут врага в заблуждение.
Они должны были сеять панику в рядах противника, рассказывая о том, что таких, как они, гитлеровское командование выбросило с самолётов несколько тысяч человек, и всё в тылу противника.
Слух о немецких десантниках-диверсантах дошёл даже до Парижа. Это вызвало сильный испуг. Штаб-квартира Эйзенхауэра была обнесена несколькими рядами колючей проволоки, а сам он был окружён целой свитой телохранителей, так как стало известно, что одна из диверсионных групп получила задание уничтожить американского командующего.
В прифронтовой полосе начались бесконечные проверки: людей проверяли на каждом шагу.
Эта атмосфера нервозности и недоверия была усугублена множеством фальшивых сообщений, переданных по радио, и фальшивых политических слухов. Среди американского командования творилось что-то невообразимое.
А танки фельдмаршала Рундштедта тем временем всё продвигались вперёд.
Семнадцатого декабря, нанеся с севера и с юга два глубоких танковых удара, немцы почти полностью окружили важный в стратегическом отношении городок Сен-Вит. А буквально на следующий день бой за него развернулся полным ходом.
На юге учебная танковая дивизия, форсировав водную преграду, окружила ключевой опорный пункт противника Клерво. За несколько ночных часов этот романтический городок был охвачен морем огня.
В полночь Арденны на стокилометровом участке превратились в территорию, на которой царил сущий ад.
«Пантеры», «тигры» и «королевские тигры» 2-й танковой дивизии генерала Мантейфеля восемнадцатого декабря продвинулись вперёд к Бастони, важному стратегическому пункту, находящемуся на пятнадцатикилометровом удалении от линии фронта.
Командир корпуса генерал Генрих фон Люттвиц ночью перехватил по радио приказ американского командования, из которого ему стало известно, что 101-я воздушно-десантная дивизия США немедленно передислоцируется из Реймса в Бастонь. Одиннадцать тысяч солдат были срочно погружены в триста восемьдесят открытых вагонов для скота и при соблюдении строжайших мер светомаскировки отправлены в Бастонь.
Однако Люттвиц не воспользовался полученными данными, так как был убеждён в том, что за это время его танки смогут настолько продвинуться вперёд и окружить город кольцом, что остальное будет довершать пехота.
Бывший начальник штаба у Роммеля генерал Байерлейн, командующий здесь учебной танковой дивизией, хотел во что бы то ни стало сорвать лакомую ягодку под названием Бастонь, однако побаивался оказаться отрезанным.
В заснеженном Эйфеле оказалась полностью окружённой 106-я дивизии США. Пентагон пережил второе крупное поражение. И на этот раз в районе, где население отнюдь не было настроено пацифистски. Более чем восемь тысяч американских солдат и офицеров покорно подняли руки вверх и сдались в плен гитлеровцам.
В Вердене Эйзенхауэр пригласил к себе Брэдли, Паттона, Деверса и других генералов, чтобы обсудить с ними, как не допустить противника выйти на рубеж Мааса. На этом совещании договорились о том, что будут сообща «штопать» места прорывов, а чтобы хоть как-то улучшить положение, несколько соединений генерала Паттона будут посланы на север, с тем чтобы двадцать второго декабря он мог осуществить фланговое наступление на Бастонь.
Начальник объединённого штаба экспедиционных сил союзников в Европе генерал Смит предложил Эйзенхауэру подчинить все войска, находившиеся южнее клина фашистского вторжения, генералу Брэдли, а севернее этого клина — Монтгомери, придав им ещё по полторы американских армии. Смит основывал своё предложение на том, что уже вечером девятнадцатого декабря Брэдли был не в состоянии влиять на ход сражения.
Политики спорили, а боссы крупнейших западных монополий уже строили планы своей мести Германии, которой они дадут ход сразу же после окончания войны. Военщина США неистовствовала. Черчилль курил в этот период самые длинные сигары.
В это же время генерал-фельдмаршал Модель настаивал на том, чтобы основная задача в ведении боевых действий была возложена на 5-ю танковую армию, и одновременно требовал стратегических резервов — 11-й танковый корпус СС и три танковые и танково-гренадерские дивизии вермахта, — с тем чтобы их можно было немедленно ввести в район прорыва.
Гитлер одобрил лишь последнее предложение Моделя, так как всё ещё лелеял заветную мечту — атаковать силами танкового корпуса СС аахенский выступ. Ему всё ещё хотелось преподнести лавры победителя Дитриху.
Ночью Рундштедт послал Моделю секретное сообщение следующего содержания:
«Моей главной заботой в настоящее время является подвоз горючего. В результате крупных воздушных налётов авиации противника в Германии разрушены четыре крупных завода по переработке топлива, так что в вопросе снабжения войск горючим следует ожидать очень больших трудностей.
Для нашей группы армий станет настоящей трагедией, если войска, находящиеся в центре Европы, вдруг будут вынуждены остановиться из-за нехватки горючего. С моей стороны будут приняты все необходимые меры строжайшей экономии, что в первую очередь коснётся войск, которые не принимают непосредственного участия в наступлении, а во вторую — и других фронтов, с тем чтобы сохранить мобильность вашего наступления…
Мы обязаны довести до сведения подчинённых нам командиров и войск, что в настоящий момент горючее является важнейшим средством данной операции…