Заключительный аккорд
Шрифт:
Глава двадцатая
Были приняты все меры, обеспечивающие полную безопасность, когда Дуайт Эйзенхауэр выехал на своём роскошном автомобиле в Голландию, где в небольшой деревеньке Хасселт разместился командный пункт командующего 21-й группой армий фельдмаршала Монтгомери.
Задержавшись в пути из-за сильной пурги, Эйзенхауэр лишь перед обедом встретился с английским командующим. Цель его поездки и предстоящего разговора с Монтгомери сводилась к тому, чтобы заставить упрямого британца назвать точную дату наступления на арденнский выступ с севера.
Английский фельдмаршал явно не спешил с наступлением, желая вначале остановить противника и одновременно привести в порядок свои резервы.
Начальник генерального штаба генерал Маршалл не без раздражения предупредил перед поездкой Эйзенхауэра: «Ни при каких обстоятельствах не делайте каких-либо уступок».
Эйзенхауэру было хорошо известно, что Монтгомери хочет использовать прежде всего американские войска, а свои собственные резервы стремится сохранить для захвата Рейнской области и главного военного трофея, о котором мечтал Черчилль, — Рурской области.
Монтгомери ничего не оставалось, как сообщить о том, что в первых числах января англичане начнут наступление на северной стороне арденнского выступа. Эта весть была встречена с удовлетворением…
Генерал-майор Круземарк остался доволен тем, что боевые действия на участке его дивизии, как и на всём северном фронте, ограничивались в течение последних дней операциями местного значения. Основные бои шли вокруг Бастони, которую союзники беспрерывно обеспечивали всем необходимым для боя через узкий километровый коридор. Генерал Паттон намеревался расширить этот коридор, введя в бой две части, не имеющие нужного боевого опыта. Его 11-я танковая дивизия столкнулась тридцатого декабря с левым крылом противника. Американцы вели тяжёлые бои, неся большие потери, и продвинуться не смогли.
В последней сводке вермахта за 1944 год говорилось: «В зимней битве между Маасом и Мозелем принимала участие с обеих сторон почти половина всех сил, находящихся на Западном театре военных действий».
Давая оценку общей обстановке, Модель констатировал, что с введением в бой двадцати пяти немецких дивизий группе армий «Б» противостояло тридцать восемь боеспособных американских соединений.
В первый день нового года в час ночи, все радиостанции Германии транслировали речь Гитлера, в которой он хвастливо заявлял о непоколебимой воле и духовном самообладании германского народа и готовности рейха довести войну до победного конца, чего бы это ни стоило.
Выслушав речь фюрера, майор Брам выключил приёмник. Он не имел ни малейшего желания слушать бравурную мелодию «Германия, Германия превыше всего».
«Раньше это имело какой-то смысл, а теперь сам диктор великого рейха уже лично взывает к всемогущему, — подумал Брам. — Однако уже никто не вытащит нас из этого дерьма». Он погасил свет, со стоном лёг на здоровый бок, надеясь, несмотря на свою озабоченность судьбой Урсулы, поспать хотя бы несколько часов.
Незадолго до полуночи восемь дивизий вермахта, и среди них четыре танковые дивизии и одна танковая бригада, после мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление против 7-й американской армии, находившейся в Эльзасе. Операция «Северный ветер» началась. 1-я армия наступала из Саарской области в южном направлении, а 19-я армия — с кольмарского плацдарма в северном. Группа армий «Оберрейн», командующим которой был назначен Гиммлер, получила приказ на наступление и форсирование Рейна севернее Страсбурга.
Американцы отступили. Её располагая резервами на участке вплоть до швейцарской границы, Эйзенхауэр приказал 7-й армии отойти к Вогезам, а это означало принести в жертву Лотарингию и Эльзас, население которых очень боялось мести гитлеровцев, а также Страсбург.
Договорившись по телефону встретиться с Эйзенхауэром, де Голль в присутствии Черчилля, поспешно прибывшего из Лондона вместе с начальником английского имперского штаба Алланом Бруком в ставку Эйзенхауэра, потребовал от него не сдавать Страсбург. Вынужденный уступить требованию де Голля, Эйзенхауэр приказал передать страсбургское направление французской армии под командование Делатра де Тассиньи.
Однако гитлеровцы продолжали своё наступление и в первый день нового года, что заставило Черчилля глубоко задуматься. Не могло быть и речи о победе западных союзников ни в Арденнах, ни в Эльзасе. А на востоке? На Восточном фронте протяжённостью свыше 1200 километров, за исключением Венгрии, где Советская Армия вела наступление, было относительно спокойно. Подозрительно спокойно!
Лишь очень немногие лица в вермахте были посвящены в тайну нового плана фюрера. Остальные же пребывали в полном неведении. Идея плана принадлежала Гитлеру и Герингу, а суть заключалась в том, чтобы сосредоточить основную массу истребительной авиации на северо-западе рейха…
Основная роль в этом плане отводилась авиации, однако об этом не знал ни наземный обслуживающий персонал аэродромов, ни зенитная оборона вдоль границ рейха, ни зенитное обеспечение стартовых площадок Фау-2. Осповная цель операции «Боденплатте» сводилась к уничтожению авиации противника на территории Голландии и Бельгии.
В 7 часов 45 минут с заснеженных аэродромов стартовало множество самолётов «фокке-вульф» и «мессершмитт».
Это был последний мобильный резерв, которым располагало командование люфтваффе. Самолёты построились в боевые порядки и устремились в сторону Северного моря.
Перед экипажем каждого самолёта была поставлена конкретная задача: обстрел и бомбардировка одного из 26 опорпых пунктов противника, расположенных в районе от Брюсселя до Эйндховена. В целях маскировки переговоры по радио были строжайше запрещены.
Истребители в боевом порядке неслись высоко над землёй.
Зенитные батареи на Цундерзее, готовые к уничтожению самолётов противника, по недоразумению обрушили свой огонь на пролетающую армаду фашистских самолётов и вывели из строя дюжину собственных машин.
Но вот самолёты у цели. Над полевыми аэродромами союзников разразился ураган огня. Очереди тяжёлых пулемётов, взрывы зажигательных бомб и ракет — всё слилось в сплошной грохот. Неожиданность была полная. Около 400 самолётов союзников были уничтожены. В их числе даже «дакота» самого Монтгомери. Гитлеровцы потеряли около сотни самолётов. В прекрасном настроении пилоты повернули машины с чёрными крестами на свои аэродромы. Однако зенитные батареи прикрытия стартовых площадок Фау-2, не извещённые об этой операции, приняли их за самолёты противника и открыли по ним ураганный огонь, в результате чего было сбито много своих самолётов.