Заключительный аккорд
Шрифт:
В этот момент раздался грохот: это начали стрелять «катюши».
— В укрытие! Сталинский орг'aн! — испуганно выкрикнул гитлеровец, возглавлявший группу преследования.
Послышались взрывы, затем новый залп «катюш». Русская артиллерия поставила заградительный огонь.
— Теперь-то уж мы прорвёмся! Держись за меня крепче, Иван!
Вода доходила Хельгерту до колен. Острые льдинки больно кололи ноги, ледяная вода обжигала тело. А идти нужно было ещё не менее двухсот метров.
К Хельгерту подбежал Фаренкрог.
— Дай мне Ивана, я немного понесу.
Позади разведчиков начали рваться мины, которыми советские мипометчики отсекали от них преследователей.
Гитлеровские миномёты не заставили себя ждать а тоже открыли огонь, но их мины рвались далеко впереди.
Фаренкрог шёл с трудом. До своих оставалось не более ста метров.
«Выдержать бы! Только бы не упасть!» — билась мысль в голове у Фаренкрога.
На помощь ему уже бежали Хейдеман и ещё какой-то боец, который улыбнулся, показав белые-белые зубы, и сказал:
— Иди сюда, товарищ! Молодцы вы!
Через несколько минут разведчики уже были в укрытии, которое показалось им лучше и надёжнее самого фешенебельного санатория. Кто-то протягивал зажжённую папиросу. Другой доставал белоснежный бинт, третий — фляжку с водкой.
Иван Добрушкин протянул руку Фрицу Хельгерту:
— Ну, а теперь выпьем по глотку за Новый год! Он уже наступил!
Полковник фон Зальц сердился на себя прежде всего за то, что не мог унять сильную дрожь правой руки, в которой он держал русскую папиросу. Табак понравился полковнику, хотя до сих пор ему не раз приходилось слышать, что ни один немец курить махорку не сможет.
Всё случившееся с ним казалось фон Зальцу какой-то жуткой сказкой или кошмарным сном: «Похитить начальника штаба и унести его к противнику через линию фронта!»
Сидевший перед ним русский офицер хорошо разговаривал по-немецки. Он даже извинился за то, что в дороге полковнику, видимо, было не совсем удобно.
«Какие уж там удобства?» — подумал полковник, стараясь припомнить, как он здесь очутился. Зальц хорошо помнил, как он подошёл к двум солдатам и сделал им замечание за то, что мотор их грузовика работает вхолостую. Потом его чем-то оглушили, он потерял сознание и пришёл в себя уже в машине, где рядом с ним сидели русские солдаты.
И вот теперь он здесь, в землянке, за столом, на котором лежат его погоны. Напротив сидит майор лет тридцати, с энергичным лицом, фуражка лихо сдвинута на затылок.
— Новый год начался для вас несколько необычно. — Майор усмехнулся. — Вас это должно радовать, так как сегодня же вас вывезут из прифронтовой полосы.
Полковник пожал плечами.
— Вы голодны или, быть может, хотите пить?
Зальц покачал головой.
Из соседней комнаты вышла девушка в форме сержанта, с коротко подстриженными волосами. Лицо её было красиво, но его несколько портила какая-то странная неподвижность. Девушка скороговоркой доложила майору о своём прибытии. Майор кивнул. Девушка подошла к двери и распахнула её. Вошёл какой-то мужчина. Снял фуражку.
Перед глазами у полковника поплыли круги: перед ним стоял дезертир Хельгерт. Бывший офицер вермахта. Правда, на этот раз не в форме войск СС, а в форме офицера Советской Армии. По лицу Хельгерта было видно, что он взволнован, и гораздо больше, чем тогда, когда сам находился в руках полковника.
Полковника бросило в жар, потом в такой холод, что зубы застучали.
— Добрый день, господин полковник, — холодно произнёс Хельгерт.
— С Новым годом, Хельгерт. Ваш Шнелингер так хорошо описал вашего шефа майора Тарасенко, что я без труда узнал его. Благодарю и вас за информацию, мой дорогой.
«Этот пострашнее Круземарка, — подумал Хельгерт. — У него более сильные нервы и мужества больше».
— Я вам тоже очень благодарен, — сказал Хельгерт, показывая рукой на два больших рубца на своём лице.
— Благодарны?
— Благодарен за то, что вы, господин полковник, совали мне в лицо горящие сигареты, а не сигары.
Полковник густо покраснел.
Вскоре полковник фон Зальц был переправлен в штаб 1-го Белорусского фронта, а оттуда — в Москву.
Лупоглазый бригаденфюрер СС лишь недоумённо пожал плечами, узнав о том, что его бывший подчинённый штурмбанфюрер Курт Дернберг, откомандированный на Западный фронт в район Кринкельта, пропал без вести. Узнал он об этом совершенно случайно. Помимо этого бригаденфюрер получил и другое известие, которое его наэлектризовало. Ему доложили о том, что у командира народно-гренадерской дивизии генерал-майора Карла Фридриха Круземарка имеются кон-какие секретные документы. Документы эти принадлежат якобы имперскому управлению государственной безопасности и содержат сведения чрезвычайной важности.
Бригаденфюрер решил лично разыскать генерала Круземарка, а узнать о его точном местонахождении можно было в штабе 6-й танковой армии СС.
Последние несколько педель бригаденфюрер как-то потерял генерала из виду.
«Подозрителен мне этот генерал, как и многие другие. Но совершенно секретные документы! Тут уж его нужно будет как следует прощупать. Интересно, каким образом эти бумаги попали к нему в руки? Нельзя терять ни минуты, и рождество придётся встречать в дороге. Если бы только фюрер знал, что я…»
Встреча бригадеифюрера с Круземарком произошла в помещении СД в Бланкенгейме.
«Каждый раз, когда мне приходится вольно или невольно встречаться с представителем войск СС, во мне всё больше и больше растёт неприязнь к этим типам», — думал генерал с раздражением.
— Господин генерал, вы, видимо, догадываетесь о предмете нашей беседы?
— Догадываюсь, бригаденфюрер. Вы интересуетесь материалом, который попал мне в руки. — Генерал откусил кончик сигары и выплюнул его на пол.
— Вы не ошиблись, я имею для этого все полномочия.
Круземарк открыл сейф и, вынув из него большой конверт коричневого цвета, протянул его бригаденфюреру.
Эсэсовский генерал не спеша перелистал документы. Увидев список агентов, действующих на территории группы армий «Запад», а также в Англии, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурге, Италии, бригаденфюрер почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Этот список был похищен из его же управления и, видимо, перепечатан.
— Могу я задать вам вопрос, господин генерал, относительно того, каким образом попали к вам эти бумаги? — В голосе бригаденфюрера чувствовалась нервозность.