Заколдованный остров
Шрифт:
Давид замолчал, глядя на Константина.
– Останешься пообедать с нами?
Давид словно очнулся от своих мыслей, поблагодарил и отказался, заспешил домой. Костя с Эльвирой проводили его до машины.
– Почему он на такой развалюхе приехал к нам?
– спросила Эля.
– Она развалюха только с виду. Все стекла тонированы, ничего не видно внутри. Если кто-то и обратит внимание на эти Жигули, то вряд ли подумают, что в них ехал Давид. Не хочет он, чтобы о его визите к нам знал кто-то посторонний, вот и шифруется, - ответил Костя.
– Шифруется... он
– Да, пойдем в дом, а то промокнем совсем, я тебе все расскажу.
Он обнял жену за плечи, и они ушли в дом.
XX
Конец августа, но летняя жара наступила вновь. Днем температура воздуха в тени достигала тридцати градусов, а ночью опускалась до двенадцати. Но все равно чувствовалось приближение осени, не было июльской изнуряющей духоты, а ночью ощущалась прохлада.
За Стариком закрылись ворота СИЗО. Впервые за пятнадцать лет он свободно вздохнул и оглядел небо не со стороны тюремного двора. К нему уже спешил Цапля, его верный и надежный подручный. Они обнялись крепко. Старик пожелал, чтобы его более никто не встречал у ворот СИЗО. Но внезапно подкатил Лэнд Круизер, вышел мужчина, которого Старик не знал в лицо. Цапля не реагировал, и он понял, что это от Давида.
– Старик, Давид выражает сожаление, что не может встретить тебя лично и приглашает к себе отпраздновать твое освобождение.
Цапля быстро шепнул на ухо Старику: "Давид совсем плох и не выходит из дома, у него рак и он уже на марафете - врачи прописали".
Старик довольно кивнул головой.
– Передай уважаемому Давиду, что я тронут его вниманием. А в гости обязательно буду, вот только камерный запах смою.
Мужчина понимающе наклонился немного вперед, выражая почтение Старику, и укатил в своем Круизере. Старик выкурил свою первую сигарету на свободе и только потом сел в Девятку Цапли, глянув на передние стекла.
– Пришлось отодрать пленку с передник стекол, - пояснил подручный, - заднего пассажира все равно не видно и менты не цепляются.
Цапля прокатил Старика по городу, как бы в виде экскурсии и одновременной возможности обнаружить хвост, и только потом двинулся на хату. Ворота частного дома захлопнулись. Пустынная деревенская улица, на которой не везде могли разъехаться встречные автомобили, так и осталась пустынной, просматриваемой на километр в обе стороны. Старика встречали во дворе молоденькие девушки с хлебом, солью и полной рюмкой водки. Он покурил, выпил еще и сразу ушел с девочками в протопленную к этому времени баню.
Только к вечеру следующего дня Старик обсудил насущные дела со своей братвой. Девять верных людей рисовали ему ситуацию и слушали наставления. Годы, проведенные за решеткой, не прошли даром, и Старик мог собрать в течение месяца достаточное количество бойцов, освободившихся к тому времени из колоний. Вооруженные, отпетые и матерые уголовники, возглавляемые авторитетным вором, представляли собой громадную силу. Это хорошо
Старик приехал к Давиду на третий день своего освобождения. Он бывал в этом коттедже еще до своего срока. Кардинально ничего не изменилось, однако охрана была полностью незнакомой, мебель внутри стала богаче. Ему пришлось ждать полчаса в зале - медсестры делали хозяину какие-то процедуры. Потом его провели в меньшую, но уютную комнату. Давид сидел в кресле, укутанный пледом, молча указал рукой на кресло напротив себя.
– Здравствуй, Давид, не думал, что свидимся подобным образом, но что поделать, здоровье не купишь. Жаль, что ты болен, искренне жаль.
Давид поблагодарил Старика кивком головы и тот, видимо, посчитав прелюдию оконченной, перешел к делу:
– Меня настораживает тот факт, что как-то непонятно попался Арсений ментам и Туз в том числе... Я знаю, что мои фирмы прибрал к рукам Арсений и на зоне его спросят по этому поводу, но каким образом они оказались у неизвестной девчонки? Ты смотрящий, что скажешь?
– Вот пусть его и об этом на зоне спросят. Арсений не труп, вопрос не по адресу, - ответил Давид, - Ты всегда знал мое отношение к наркотикам, Туз прибрал наркоту Арсения себе, а сейчас там полный развал. Мальчики что-то пытаются дергаться, но попадаются ментам чаще обычного. Кто сдал все каналы - у Туза и спросишь, он срок получил, но его нет на зонах или в СИЗО, - усмехнулся Давид.
– Ты хочешь сказать, что ссучился Туз, стукачом стал? Это серьезная предъява.
– Я ничего не хочу сказать, Старик, кроме того, что сказал. Пятнашку строгого ему дали, но, видимо, пошел по программе защиты свидетелей. Его надо искать где-нибудь подальше и по роже, а не по фамилии или кликухе. Наркота твоя, никто тебе мешать в этом деле не станет, хотя ты и без моих слов это понимаешь. Ты правильный вор, мне тебя учить ни к чему. Сумеешь договориться с девочкой о возврате твоих фирм - не вопрос. Но помни, что сейчас не девяностые годы, ты можешь ее зарезать, но фирмы этим все равно не вернешь, а лишняя кровь мне в городе не нужна, она делу мешает. Полагаю, что мы все обговорили или еще есть у тебя вопросы?
– Выздоравливай.
Старик встал и отправился к выходу.
– Не дождешься, - ответил тихо Давид, но Старик услышал его фразу.
Верный Цапля вез его на своей Девятке домой. Старик прекрасно понял, что в наркобизнесе ему мешать Давид не станет, но с его бывшими фирмами вопрос сложнее. Из посещения он вынес главное - Давид постарается его убрать в самое ближайшее время, так как жить ему самому оставалось совсем немного, поэтому станет торопиться. Предупрежден - значит вооружен. Зря Давид бросил эту фразу - "не дождешься". Теперь ты сам не дождешься и сдохнешь. Ничего не поделаешь, придется говорить на похоронах речи о любви, уважении и долгой памяти.