Заколдованный замок
Шрифт:
— Идем, мы должны приготовить пир. Эрос, Психея, Геба, Ганимед — соберите фрукты, молодежь!
— А где же фрукты? — удивилась Кэт, видя, как четыре стройные фигуры, отделившись от толпы, направляются к ним.
— Сейчас увидишь! — пообещал Эрос, («Какой прелестный мальчик!» — успели шепнуть друг другу Кэт и Мейбл). — Только поспевай собирать.
— Вот так! — показала Психея, вытянув руку и ухватившись за ветку ивы. Затем она продемонстрировала свою добычу девочкам — в руке у нее лежал спелый большой гранат.
— Я поняла! — воскликнула Мейбл. Она тоже коснулась
— Вот именно, — улыбнулась Психея (какая она была душечка!).
Геба сняла с ольхи несколько серебряных корзиночек, и все собравшиеся принялись усердно собирать фрукты. Статуи постарше снимали с ветвей дуба золотые кубки, кружки и блюда, наполняя их всевозможными яствами и напитками и красиво расставляя приборы на мраморных ступенях. Таков был пир бессмертных — одни уселись на землю, другие вольготно разлеглись на траве и все вместе приступили к трапезе. О, эта пища, лежавшая на золотых тарелках, о, сладостное чудо напитков, струившихся из золотых чаш в беломраморные уста! Ничего равного этому не было и нет на земле, как нет плодов, подобных плодам ивы, нет смеха, подобного смеху, сиявшему на мраморных губах, и нет песен, подобных песням, что раздавались в тиши той волшебной ночи.
— Ах! — воскликнула Кэтлин, и сок большой груши (третьей по счету) закапал на мраморные ступени, словно золотистые слезы. — Если бы и мальчики были сейчас с нами.
— Что-то они сейчас делают? — вздохнула Мейбл.
— В настоящий момент, — произнес Гермес, только что поднимавшийся в воздух и совершивший огромный круг, словно отпущенный на волю голубь, — они безутешно бродят возле жилища динозавра. Они ускользнули из дома через окно, ищут вас и, отчаиваясь вас найти, плачут — то есть, они бы заплакали, если бы это подобало мужчинам, пусть даже очень юным.
Кэтлин проворно поднялась на ноги, отряхивая крошки амброзии с мраморных губ.
— Большое вам всем спасибо, — вежливо сказала она. — Вы были так добры к нам, и нам было очень хорошо и весело с вами, но теперь нам пора уходить.
— Если вы торопитесь из-за братьев, — ласково сказал Феб, — то проще всего устроить так, чтобы они присоединились к вам. Одолжите-ка мне на минутку ваше кольцо.
Кэт почти с опаской протянула ему кольцо. Он обмакнул его в одну из семи отраженных лун и снова вернул Кэт. Она крепко сжала его.
— Теперь, — подсказал ей солнечный бог, — ты должна пожелать для них того же, чего пожелала себе Мейбл. Повторяй за мной.
— Я знаю, — перебила его Кэт. — Я хочу, чтобы мальчики стали статуями из живого мрамора, точно так же, как я и Мейбл — до рассвета, — а потом снова стали такими, какие они сейчас.
— Эх, если бы ты еще не так торопилась! — заметил Феб. — Ну да ладно, к молодым плечам старую голову не приставишь. Надо было пожелать, чтобы они оказались здесь, и еще… Впрочем, не важно! Гермес, старина, слетай туда и приведи их к нам, да объясни им по дороге, как обстоят
Он снова обмакнул кольцо в отраженную луну, и вновь кольцо вернулось к Кэт.
— Теперь, когда я сполоснул его, оно опять годится для новых чудес, — пояснил он.
— Мы не имеем привычки допрашивать гостей, — произнесла царица Гера, обратив на детей взгляд огромных серых глаз, — но все же всем нам любопытно узнать про это кольцо.
— Это то самое кольцо, — откликнулся Феб.
— Об этом нам прежде всего и хотелось узнать, — продолжала Гера. — Но хотелось бы также спросить — если бы, конечно, расспросы не противоречили законам гостеприимства — как это кольцо попало в руки рожденных землей?
— Это длинная история, — отмахнулся Феб. — Время рассказов наступит после пира, а после рассказов придет черед песни.
Похоже, что Гермес сумел обстоятельно объяснить мальчикам «как обстоят дела» — когда они появились над поляной, держась за крылатые ноги бога и вместе с ним паря в воздухе, они, похоже, не испытывали ни страха, ни смущения. Опустившись на землю, они изящно раскланялись с богинями и заняли свое место на пиру так спокойно, словно им каждый вечер доводилось участвовать в божественной трапезе. Геба уже приготовила им венки из роз, и Кэтлин, глядя на то, как они уплетают за обе щеки здешние яства, порадовалась, что бессмертный грушевый сок, коснувшийся ее губ, не смог заставить ее даже на миг забыть о братьях.
— А теперь, — объявила Гера, когда мальчики получили все, чего только могли пожелать (и даже несколько больше, чем они в состоянии были съесть), — мы все ждем рассказа.
— Да! — подтвердила Мейбл, и Кэтлин тоже сказала: — Пожалуйста, пожалуйста, расскажите нам что-нибудь!
— Нет, — возразил внезапно Феб. — Сегодня историю будут рассказывать наши гости.
— Ой, нет! — ужаснулась Кэт.
— Может быть, мальчики окажутся храбрее, — предположил Зевс, снимая с головы тесноватый розовый венок и навостряя уши.
— Нет, нет, я не смогу, — отказался Джеральд. — Да я и не знаю никаких историй.
— А я тем более, — остался верен себе Джимми.
— Они хотят услышать историю о том, как мы нашли кольцо, — заторопилась Мейбл. — Я расскажу вам, раз вы так хотите. Жила-была маленькая девочка по имени Мейбл… — Поспешно вытолкнув из себя эти слова, она начала рассказывать сказку о заколдованном замке, в сокращенном виде излагавшую все то, что вы уже прочли на этих страницах. Мраморные боги слушали ее, словно зачарованные — столь же зачарованные, как и сам замок. Лунные мгновения тихо утекали, растворялись, как жемчужные капли в глубоком бассейне.
— И тут, — резко подвела к концу Мейбл, — Кэтлин загадала желание о мальчиках, и мистер Гермес принес их сюда, и мы снова оказались вместе.
Едва Мейбл закончила свой рассказ, как на нее градом посыпались взволнованные вопросы.
— А теперь, — произнесла она, когда вопросов поубавилось, — мы бы хотели, чтобы вы что-нибудь рассказали нам.
— Что же вам рассказать?
— Как вы оживаете и откуда вы знаете о кольце — и вообще все, что вы знаете.