Заколдованный замок
Шрифт:
— Надеюсь, я никогда не буду старой девой! — встревожилась Кэтлин.
— А я так ни за что ей не стану! — взяла судьбу в свои руки Мейбл. — Уж лучше выйду замуж за какого-нибудь бродягу.
— А что, это не так плохо, — размечталась Кэт. — Выйти замуж за Цыганского Короля, кочевать с целым табором цыган, предсказывать всем счастье и продавать метлы с корзинками!
— Или нет, — вдохновенно продолжала Мейбл. — Я бы лучше вышла замуж за разбойника и жила бы с ним в горной пещере. Я бы ласково обращалась с его пленниками и помогала им убежать, когда он отвернется, и…
— Да уж, много пользы было бы от тебя такому
— Да, — подхватила Кэтлин, — а еще я бы вышла замуж за моряка. Представляешь — ты ждешь, пока он вернется с моря, и выставляешь фонарь в окне, чтобы в бурную ночь его свет привел корабль в гавань, а потом он утонет в море, и ты станешь ужас как печальна и будешь каждый день возлагать цветы на его поросшую маргаритками могилу!
— Да-да, — поспешила вставить свое Мейбл. — А еще хорошо пожениться с солдатом, и пойти на войну в коротенькой юбочке и такой смешной шляпке. А на шею повесить бочонок с ромом, все равно как у сенбернара. Я видела у тети балладу про солдатскую жену, и там была такая картинка.
— Когда я женюсь… — перебила ее Кэтлин.
— Когда я женюсь, — успел вставить Джеральд, — я выберу себе немую девчонку или попрошу кольцо, чтобы она разговаривала только тогда, когда ее об этом попросят. Ну-ка, посмотрим! — И он приник глазам к щели в каменной решетке.
— Уходят! — объявил он. — Розовые и алые шляпки колеблются вдали. А тот смешной маленький человечек с козлиной бородой идет совсем не в ту сторону, и теперь садовникам придется его выпроваживать. А где же мадемуазель? Так, вам уже пора отправляться. Когда речь идет о пикнике, опаздывать рискованно. Покинутый всеми герой нашей истории, в одиночестве и без всякой поддержки, предложил своим отважным товарищам пересесть в вагон главного штаба, а сам остался на своем смертельно опасном и тяжком посту, поскольку был рожден стоять на горящей палубе, когда все остальные бегут, чтобы хранить надежду безнадежную, когда все человечество уже отчаялось!
— Я думаю, мне тоже следует выбрать себе немого мужа, — решила Мейбл. — И уж когда я буду писать книжки, там совсем не будет героев, а будут одни только героини. Пойдем, Кэтлин!
Выйдя из прохладного сумрака каменной беседки на солнце, они попали словно бы в раскаленную печь. Нагретый каменный пол обжигал им ноги даже сквозь подметки башмаков.
— Теперь я знаю, как чувствует себя «кошка на горячих кирпичах», — пробормотал Джимми.
Допотопные животные обитали в березовой роще на склоне холма, примерно в полумиле от замка. Дедушка лорда Ядлинга пристроил их там в середине прошлого века в славные времена покойного Принца-консорта, выставки 1852 года, сэра Джозефа Пэкстона и строительства Хрустального Дворца. Их обтекаемые каменные формы, огромные, неуклюжие крылья и по-крокодильи изогнутые спины уже издали приманивали ребят своим серым мерцанием.
Большинство людей думает, что летом жарче всего бывает в полдень. Ничего подобного: ясное, безоблачное небо с каждым часом раскаляется все сильнее, и особенно жарко становится в пять часов. Вам никогда не случалось отправиться в жаркий день к кому-нибудь на полдник и в самом нарядном накрахмаленном платьице пройти полмили по открытому месту?
Кэтлин, Мейбл и Джимми все сильнее потели и все больше замедляли шаги. К тому времени, когда они заметили на краю леса призывно развевающийся белый носовой платок бейлифа, они уже
Но маленькое знамя, сулившее им сладкий чай, укрытие в тени и возможность удобно расположиться на травке, вселило в них новы силы. Они ускорили шаги. Последний отчаянный рывок привел их к груде медных прошлогодних листьев, укрывавших нагие серо-зеленые корни берез.
— Ох, вот здорово! — крикнул Джимми, с размаху бросаясь на землю. — Как поживаете? — спохватился он.
Бейлиф сегодня на взгляд девочек смотрелся просто замечательно: он избавился от грубоватой вельветовой формы и надел серый фланелевый костюм, которого сам граф не постыдился бы, а его соломенная шляпа украсила бы самого герцога, а что до его изящного зеленого галстука, так не каждый князь нашел бы в своем гардеробе что-либо подобное. Он радостно приветствовал своих гостей, чьи жадные взоры уже различали среди брезентового цвета листьев две тяжелые и весьма многообещающие корзины.
Бейлиф был человеком тактичным. Он даже и не вспомнил о своем предложении провести экскурсию среди каменных изображений допотопных животных — экскурсию, которую жара сделала бы столь непривлекательной.
— Вы, должно быть, умираете от жажды, — начал он, — да и есть вам захочется, как только напьетесь. Я поставил чайник на огонь, едва завидел издали фигурку моей дорогой выдумщицы.
Чайник, пристроившийся на спиртовке в расщелине между двух крепких березовых корней, свистом и фырканьем напомнил о себе.
— Снимите, пожалуйста, башмаки и туфли, — светским тоном продолжал он, словно пожилая дама, предлагающая своим гостьям снять их почтенные чепчики. — Тут неподалеку, за мостиком, есть маленький ручеек.
Ах, как это было здорово — ступить распаренными ногами в холодную, живо бегущую воду. Я могла бы извести немало страниц, описывая это удовольствие. Когда я была маленькой, неподалеку от моего дома тоже протекал ручей, в котором плавали рыбки и кружили опавшие листья и над которым низко нависали ивы и ольха, сохраняя таким образом прохладу в самый жаркий день. Однако я веду рассказ вовсе не о себе.
Когда дети вернулись, бодро ступая розовыми, влажными, освеженными стопами, бейлиф уже разливал в чашки чай. Это был замечательный чай, и к нему полагалось сколько угодно молока (что хранилось в бутылке из-под пива с плотно пригнанной пробкой), пирожков, имбирных пряников, груш и кусков огромной дыни, в сердцевине которой притаился кусочек льда. Поистине, то был чай богов!
Именно это сравнение и пришло в голову Джимми. На секунду оторвав свою рожицу от овального полумесяца дыни, он произнес:
— У вас тут почти так же здорово, как на пиру у бессмертных — честное слово!
— Изъясните мне эту аллюзию, — попросил облаченный в серую фланель хозяин пира, и Джимми, догадываясь, что эти слова в переводе означали примерно «Что вы хотите этим сказать?», охотно пересказал ему все события только что пережитой детьми ночи — ночи, во время которой статуи оживали и собирали с деревьев озерного острова плоды и яства для прекраснейшего неземного пиршества.
— Вы все это прочли в книжке? — с надеждой спросил бейлиф.