Закон бумеранга
Шрифт:
Виталий задумчиво поставил недопитую кружку на деревянный ящик, застеленный газетой. Встал с поваленного несколько лет назад грозой дерева и пошел. Он бродил, машинально перескакивая через лужи на асфальте. Щурясь, подолгу смотрел на яркое, бушующее солнце. И все пытался что-то вспомнить, осознать, додумать какую-то важную мысль. Но в голове с трудом мелькали лишь невнятные проблески, словно тени забытых предков. Не за что было уцепиться. Слишком долго его мозг отдыхал, работая исключительно ради удовлетворения животных потребностей.
Виталий сделал
Лавиной нахлынули воспоминания. Пелена с глаз спала, и Покровский удивленно огляделся и осознал, что ему вдруг захотелось жить, захотелось ощущений и впечатлений. Он страшно соскучился по любой информации. Покровский смахнул с газеты остатки пиршества и принялся жадно читать. Изучив содержание одной стороны, перевернул на обратную.
На первой полосе сообщалось: «Парк культуры и отдыха имени Горького достойно подготовился к ежегодной встрече ветеранов Великой Отечественной. Для удобства заготовлены таблички с номерами дивизий, развернуты полевые кухни, установлены дополнительные сидячие места. В парке будет звучать музыка военных лет и дежурить шесть автомобилей с бригадами „скорой помощи“…»
Он осознал, что не надо ехать ни в какую Германию. Достаточно было пойти в парк и попытаться найти сослуживцев отца.
Испугавшись, что может опоздать, Виталий бросился к первому попавшемуся человеку и задал вопрос:
– Сегодня какое число?
– Восьмое, – пожал плечами прохожий.
– А месяц? – прокричал Виталий, с ужасом осознав, что запутался даже во времени. – Месяц?
– Май! – усмехнулся, удаляясь, мужчина.
Виталий поехал домой. И остаток дня посвятил тому, чтобы привести себя в человеческий вид. Принял душ, побрился, подобрал из своего скудного гардероба самую приличную одежду и устроил небольшую стирку.
Спать Виталий лег пораньше, чтобы не проспать, но от перевозбуждения не смог сомкнуть глаз. Лишь когда стало светать, он уснул.
Проснувшись от яркого солнечного света, молодой человек бросился к окну. Он увидел улицу, празднично украшенную алыми полотнищами и цветами. Покровский оделся и помчался в парк Горького.
Он не знал ни номера дивизии, где служил отец, ни номера той, в рядах которой тот брал Берлин в сорок пятом. Виталий метался от одной таблички к другой, задавая всем один и тот же вопрос. Но люди только беспомощно разводили руками.
Внезапно его окликнули:
– Покровский! Иван!
Виталий застыл. Приблизившийся бодрый старичок похлопал его по плечу и произнес:
– Извини, сынок, обознался, но нам сегодня можно.
– Постойте! – схватил его за руку Виталий. – Расскажите, откуда вам известен Иван Покровский?
– Мы с ним пол-Европы прошагали, – грустно усмехнулся ветеран. – Меня в землянке засыпало. Так он своей каской откопал. Спас, значит… А затем, через два десятка лет, слышал я, похоронили Ваню…
– Простите, – произнес молодой человек, – меня зовут Виталий Иванович Покровский.
Ветеран некоторое время на него внимательно смотрел, а затем, взяв крепкой жилистой рукой, поволок к небольшой веселой компании пожилых людей, распевавших «Катюшу» под звуки гармошки.
– Пойдем, Виталий Иванович! – совсем другим тоном произнес сослуживец отца. – Б, какой был человек твой батя! В бою ни одна пуля не брала, а когда спал, его подло убили…
И Виталий вспомнил, что он всегда слышал крики и выстрелы. Он лежал в кроватке, закрыв руками голову, и боялся. Но все понимал и все слышал. Просто потом он не подпускал память к этому ужасному моменту. Со временем все забылось, и отголоски той ночи он стал считать остатками детских ночных страхов.
– Смотрите, кого я к вам привел! – радостно сообщил старичок, держа Виталия за плечи. – Не узнаете? Сын Покровского!
Виталия немедленно обступили пожилые люди с целыми иконостасами наград. Они начали наперебой рассказывать, как воевали с его отцом, просто делились воспоминаниями, совершенно его не касающимися. Молча поминали павших в войну и ушедших недавно. Виталий не смог в тот день выяснить все подробности гибели своих родителей, но он услышал главное. Ему нечего было стыдиться. Его отца любили офицеры и солдаты, уважали и помнили. Однако, когда он пытался спросить о судьбе родителей, почему-то старались от разговора уйти. Виталий записал несколько адресов и телефонов бывших сослуживцев генерала и решил наведаться к каждому отдельно.
Покровский приехал в Мытищи. Сев там на привокзальной площади в маршрутное такси с надписью «Леонидовка», уже минут через пятнадцать вышел на конечной остановке и спросил, в какой стороне находится хлебозавод.
На лавочке в скверике у выкрашенного желтой краской двухэтажного дома сидел знакомый ветеран. Виталий приблизился.
– Здравствуйте!
– Чем могу быть вам полезен? – спросил, кивнув в ответ на приветствие, старичок.
– Вы меня помните? – засомневавшись, спросил Виталий.
– Нет, – внимательно разглядывая собеседника, ответил пенсионер. – Не припоминаю.
– А ведь недавно вы меня узнали! – разгоряченно попытался напомнить Виталий. – Я сын Ивана Покровского. Генерала.
– Нет, не помню, – ответил старик, приподнимаясь со скамейки и давая понять, что разговор окончен.
– Останьтесь! – попросил Виталий, придерживая ветерана за плечо и усаживая обратно. – Мне нужно знать все. И я не отпущу вас, пока не узнаю, как он погиб. Мне не важно, хорошие слова вы скажете или плохие. Я готов принять любые!