Закон Дарвина
Шрифт:
– Если бы мы знали… как это будет… как вот тут будет… – он мучился словами, как раскаленными отливками, мазнул себя по груди. – Пусть бы и нас сожгли! Мы бы не ушли! Но мы же не знали! Мы не знали!!!
И Юрка увидел вдруг, какое тоскливое горе в глазах у всех семерых.
– Есть два «макара», шесть полных обойм и три эргэдэхи, – сказал он. – Бесплатно. Поговорим дальше? Или пойдете знаменами слезки утирать?
Они – семеро – качнулись к нему.
Никитка и Илюха купили себе мороженое на углу – напротив здания, возле которого группками и поодиночке
Мимо ребят прошли двое пацанов немного постраше их самих и девчонка – примерно ровесница. Остановились на краю тротуара.
– Ема, сколько-о-о… – протянул один из пацанов. Второй вздохнул:
– Ну это… говорят, всех возьмут. Постоим, чего, привыкать, что ли?
– Мальчишки, – нервно проговорила девчонка, – пойдемте отсюда, мальчишки. Не нравится мне тут.
– Не ной, – грубовато, но ласково сказал первый из пацанов и, обернувшись, чтобы утешить – подружку? сестру? – увидел флегматично лижущих мороженое Никиту и Илью. – А вас чего, не взяли? – кивнул он. – Или вы еще не ходили? – Видно было, что и он нервничает, поэтому и заговорил с младшими ребятами.
Пацаны переглянулись. И захихикали (отрепетировали).
– А мы там уже были, – хрюкнул Никитка. – Нас аж до бывшей хохляцкой границы довезли.
– И чего? – Все трое подошли к мальчишкам, девочка держалась за спинами своих спутников.
– И ничего, сбежали, – пожал плечами Илюха и ткнул ей мороженое. – Хочешь? Держи.
– Сбежали? – недоверчиво спросил второй пацан. – На хрен, ой, зачем, то есть?
– Совсем лошки, что ли? – усмехнулся Никитка, и старшие, ошарашенные таким обращением, не двинули наглому мелкому по шее, а продолжали слушать. – Вы хоть знаете, что это, – он кивнул на плакат, – за контора?
– Ну это, – пожал плечами первый. – Переселять детей. Беспризорных. В семьи там, в Америку… На усыновление.
– Лошкииии… – протянул Никитка, и Илья толкнул его локтем:
– Да ладно. Мы сами-то… – И повернулся к троим: – Никакое это не усновление, я вам говорю! Ни в какие семьи никто и не попадает. Прямо сразу вывозят поездами в Италию, оттуда морем в Бразилию – и там кого куда. Кого на плантации, кого е…ться заставляют, а кого на эти – на органы кромсают. Да уже в поезде все ясно было, уже там все делали. Нам повезло, охранник клювом прощелкал, мы под вагоны…
– Мальчишки, я же говорила! – вскрикнула девчонка,
– Да врешь, – пробормотал второй пацан.
– Да поезжай, я чего, мешаю, что ли? – пожал плечами Никитка и облизал пальцы. – Все равно всем пипец, что тут, что там. Я просто не хочу, чтобы мне очко порвали. Лучше как-нибудь тут…
– Ага, тут… – вздохнул первый мальчишка. – Тут и раньше… а сейчас вообще… менты озверели, тащат прямо в зону, а оттуда, говорят, как раз на такие дела точно отправляют…
– А ты лохом не будь, – посоветовал Никитка. – Валите из города подальше. Места много. Проживете.
– Мальчишки, пойдемте! – умоляла девчонка, оглядываясь на очередь, как будто оттуда сейчас мог появиться людоед и схватить ее.
– Да, валим, – решился первый пацан. – Верней… это… – Он посмотрел на своего спутника. – Дим, ты уходи на наше место, а я сейчас с ребятами перетру… – он тоже оглянулся на очередь. – Вон же Семыч стоит… и Артурка со своими мелкими…
И он решительно зашагал к очереди. Второй мальчишка – Димка – удержал рыпнувшуюся следом девчонку и посмотрел на Никитку и Илью.
– А вы чего делать будете? – спросил он.
– А не знаем пока, – ответил Никитка. – Может, тоже куда, в какую деревню, уйдем. А может, еще чего придумаем…
– Чего тут придумаешь? – вздохнул Димка. – Вон как все… плохо. Я, по правде, и не думал, что в семью возьмут, – признался он. – Вон я уже какой лось здоровый… Думал, может, хоть работать где в поле или еще где…
– Е-мое! – фыркнул Никитка лихо (девчонка укоризненно на него посмотрела). – А что, у тебя руки и голова только в Америке работают? Из-под палки на пиндоса ты работать будешь, а на себя – обломись?.. Ну ладно, мы пошли, давайте…
…Когда Никитка и Илья уже прошли полквартала, Илья толкнул приятеля локтем:
– Глянь.
Они обернулись.
От очереди тут и там отрывались одиночки и группки – и исчезали в улицах.
Их было немного.
Но они – были.
К Союзу казаков России Верещаев добрался сильно за полдень.
Он помотался по городу, заглянул в пару книжных магазинов, где спрашивал, есть ли последний сборник речей Обамы, и один раз поднял скандал, когда ему сказали, что пока не завезли; попел возле «Спартака», с энтузиазмом размахивая выданной бесплатной банкой пива – «Овиплакосс – бухай во имя добра!» (присутствующие пели «шагай во имя добра», но за общим ревом и разжигалкой полуголых тинейджерок с импровизированной сцены его разночтения никто не услышал…). Потом полез фотографироваться с двумя попавшимися навстречу наемниками из охраны газопровода, рассыпаясь в похвалах демократии на отвратительном английском и призывая всех вокруг быть свидетелями того, как он рад наступившей эре порядка. Наемники терпеливо улыбались – народу вокруг было слишком много, русский глуп и назойлив… Они даже согласились сфотографироваться в обнимку с этим идиотом. Мальчишка, которому Верещаев сунул свой цифровик, не дрогнул, когда увидел, как придурковатый мужик пристроил над головами наемников «рога» из пальцев. Остальная собравшаяся публика тоже лишь прятала улыбки.