Закон Дарвина

Ростислав Олег

– И этому можно верить?

– Не знаю. Но таких записей много. И во всех фигурирует этот таинственный дядя Женя. Кое-где даже были упоминания, что он называл себя казаком.

– Пффф… – Олжас махнул рукой – Казаки. Их сейчас где только нет. И все – под эгидой ООН. Вон, недавно казачья дивизия ООН усмиряла некий вооруженный бунт в деревне Лакашки, Чечня.

– Об этом тут информация тоже была. Говорили, что им даже особо приказывать не пришлось – добровольно пошли фактически….

Повисло молчание. Марат углубился искать что-то

ему одному ведомое, Олжас снова сел у подоконника и уставился в окно. Похожий на змея с ленивыми глазами, он все высматривал и высматривал в людях, идущих мимо, нужное ему лицо. Спустя примерно полчаса оно появилось. Олжас подскочил с табуретки и пошел к двери.

Вошел он уже не один.

– Марат, знакомься. Это Айбек. Айбек – это Марат.

Двое мужчин пожали друг другу руки.

– Айбек у нас в данный момент управляющий детским домом. Детский дом, организованный незадолго до заварушки, по европейским стандартам….

У Марата в голове сам собой всплыл образ большого здания, напоминающего какую-нибудь виллу, в которое регулярно заезжали грузовики с гуманитарным грузом.

– Вот именно поэтому этот детский дом вне компетенции пендов. Детей оттуда не забирают. По сути, это реальный способ их защитить.

– Но…. Один детский дом?

Слово взял гость:

– Их много. Сеть, по Казахстану и странам СНГ. По сути, эти самые «европейские стандарты» – просто громкое словцо, дабы оградить персонал и детей от вмешательства этих самых «европейцев», – гость говорил совершенно без акцента. – То есть, если я правильно понял, вы переводите ко мне «некондиционных» детей. Я или оставляю их у себя, или перевожу их в другой детдом.

Марат мотнул головой:

– А потом-то что? Ведь будут же проверки, медосмотры. Некондиционного ребенка вряд ли спутают со здоровым.

– Это не столь важно. Я скажу вам по секрету, на одной поставке таких вот детей делаются такие деньги, что все люди, имеющие к этому отношение, банально зажрались. Им гораздо проще заниматься этим делом дальше, чем докладывать начальству. Ведь, кхем, новое правительство не любит старые замашки. А о старых замашках вам известно….

Гость закашлялся и утер губы платком, после чего продолжил:

– Кроме того, конкретно сейчас со мной пытаются связаться некие… люди. Настолько некие, что это могло показаться сном. И настолько люди, что со сном это ни разу не спутаешь. – Он заворочался под вопросительными взглядами Марата и Олжаса. – Дело связано с детьми. Больше ничего сказать пока не имею возможности.

Далее разговор шел на отвлеченные темы. Когда гость ушел, Олжас сказал:

– Я думаю, суть ты понял. С устройством тебя в секретариат по делам пересылки все уже улажено. Если верить личному делу, то демократ ты у нас до мозга костей. Либеральный причем. Так что… будем пытаться делать, что сможем. А там будет видно.

Воронеж и окрестности. Российская Конфедерация Независимых Народов

Бой так бой —

Разговор другой!

Ну а биться мне —

Не учиться у вас!

Былина XII века

Когда

Верещаев вошел к Ярцевскому, князь благополучно дрыхнул в обнимку с какой-то женщиной, которую Ольгерд видел разве что мельком. Худощавый, с усиками, ироничный, Дмитрий всегда пользовался успехом у женского пола и отчасти поэтому не обзавелся семьей, ценя независимость. Катастрофа, постигшая Россию, его привычек не изменила…

Верещаев поднял руку, собираясь опрокинуть на пол тяжелый старинный стул, но Ярцевский, не открывая глаз и не меняя позы, предупредил:

– Не надо шуметь.

– Шума тут скоро будет достаточно. – Ольгерд сел. – Через двадцать минут из Воронежа на нас выступает колонна. По некоторым данным, Юркин обоз не просто так пропал – видимо, кто-то попал в руки «миссионеров» и раскололся, Дима…

– Данные поподробней, – Ярцевский наконец открыл глаза, левой рукой прикрыв одеялом завозившуюся женщину. – Спокойней, радость моя, это мужские дела…

– Подробности хреновые, – ответил Верещаев. – Рота янковской легкой пехоты – девяносто человек, восемь «Брэдли», два «Хаммера». Чваки – шестьдесят, на пяти «Хаммерах». Евсюки – сорок, на «шишиге» и двух «уазиках». Усиление – янки – два самоходных миномета, 120-мм, 155-мм самоходная гаубица, с воздуха – две «мыльницы» с миниганами и НУРСами. Сейчас уже летит «Предатор», на разведку [22] .

– Транспортных вертушек нет? – Ярцевский сел и зевнул. Верещаев покачал головой. Князь вдруг посмотрел на него злыми и веселыми глазами: – Ну и отлично, Ольг. Сегодня ты увидишь, как мы их хороним. Все увидят, как мы их хороним. И не по мелочи.

22

Чваки – ЧВК, бойцы частных военных компаний. «Шишига» – грузовик «ГАЗ-66». «Мыльница» – легкий вертолет огневой поддержки типа «ОН-6».

– У нас сто сорок стволов, – заметил Верещаев. – Ну, успеют еще с сотню подойти из окрестных починков. А самое тяжелое оружие – РПГ.

– Сходи за Федосовым, – попросил Ярцевский. – Скажи ему, чтобы собрал экипажи. Так и скажи. Думаю, человек сто нам хватит. Не будем тревожить молодежь и занятых работами.

– Дим… – начал Верещаев осторожно. И тогда Ярцевский вдруг заорал:

– Блядь, Ольг, не тормози, как целка в публичном доме! Иди и выполняй, и вечером наши сопляки будут срать в их каски!!! Бегом!!!

Верещаев вспыхнул. Но потом вгляделся в глаза князя, помедлил… отсалютовал и быстро вышел.

Ярцевский засмеялся. Искренне и чуть ненормально. А потом откинул одеяло:

– Думаю, мы успеем еще раз, золотце…

* * *

Колонна двигалась обычным порядком. То есть впереди спецмашина чевэкашных минеров, потом – евсюки и снова чевэкашники. Дальше – половина янки, артиллерия и оставшиеся легкие пехотинцы. Вертолеты барражировали над колонной «восьмеркой», охватывая движущийся цилиндр высотой в полмили и диаметром в три мили.