Закон Линча
Шрифт:
— Что же дальше? — спросил монах.
— В то время, как они ищут наши следы на земле, мы, как змеи, проскользнем у них между рук, перебираясь с дерева на дерево, с ветки на ветку, на высоте сотни футов над ними, причем они и не догадаются посмотреть вверх, а если и догадаются, то без всякой для себя пользы, ибо листва слишком густа, чтобы нас можно было увидеть. Это единственное, что мы можем сделать в надежде на спасение. Хватит ли у вас мужества решиться на это?
На миг воцарилось молчание. Наконец монах схватил руку скваттера и крепко пожал ее.
— Canarios! — воскликнул он с уважением. — Вы великий человек, compadre. Простите, что я сомневался в вас.
— Итак, вы согласны?
— Конечно. И клянусь вам, что буду перепрыгивать с ветки на ветку не хуже любой белки!
ГЛАВА XXVI. Натан
Cкрывшись от взоров своих товарищей, Натан тотчас же остановился.
Он был далеко не так спокоен и уверен, каким старался казаться.
Оставшись один, вдали от взоров тех, кто мог над ним посмеяться, он дал волю своему неудовольствию и проклинал случай, поставивший его в такое затруднительное и опасное положение.
Натан, как мы, кажется, уже говорили, был человеком богатырского телосложения и обладавшим необыкновенной энергией и свирепостью. Привыкнув с самого раннего детства к тяжелым условиям жизни в прерии и к ее кровавым трагедиям, он был вовсе не из тех людей, которые с легкостью поддаются унынию и отчаянию. Безжалостный как к самому себе, так и к другим, он всегда ясно представлял себе все последствия опасного положения, в которое ему нередко приходилось попадать, и в случае неудачи готов был сражаться до последней капли крови, защищая свою жизнь.
В настоящее время его беспокоило не положение, в котором он находился, — сотни раз, скитаясь по прерии, он бывал окружен опасностями, но до сих пор, если он и рисковал своей жизнью, то ради цели, хорошо ему известной и с расчетом на близкую или отдаленную выгоду. Теперь же ему приходилось повиноваться незнакомой ему воле, ради неизвестных целей и без всякой для себя выгоды.
Поэтому он злился на своего отца, на брата Амбросио и на самого себя за то, что попался в западню, из которой не знал, как выбраться.
Последний совет Красного Кедра был совершенно излишним. Натан и не думал оставлять свои следы у всех на виду — напротив, он всячески старался скрыть их.
По зрелому размышлению он пришел к следующему заключению:
— Тем хуже для них. Каждый за себя! Если я лишусь головы, то они не возвратят мне ее. Поэтому я буду защищать ее, насколько это представляется возможным. Пусть они делают что угодно, а я постараюсь выпутаться сам.
Произнеся эти слова вслух, по привычке людей, привыкших к одиночеству, Натан сделал то знаменитое движение плечами, которое на всех языках означает: будь, что будет! Затем он тщательно осмотрел дуло и курок своего ружья и отправился в путь.
Европейцы, привыкшие к ограниченным пространствам Старого Света, к мощеным дорогам, окаймленным веселыми домиками, — к дорогам, по которым постоянно происходит движение, не могут даже приблизительно представить себе положения одинокого путника, очутившегося среди бескрайних прерий Дикого Запада, чувствующего, что за ним наблюдают невидимые взоры, и знающего, что его выслеживают, словно дикого зверя.
Как бы ни был храбр человек, как бы ни привык он к полной приключений жизни в прерии, но когда он бросает вокруг себя вопрошающий взор и чувствует себя мельчайшей песчинкой посреди беспредельного пространства, то невольно вздрагивает и осознает, что очень слаб.
В прерии очень часто случается, что человек, желающий направиться к северу, должен идти на юг и при этом остерегаться, чтобы не зашелестели листья под его ногами, чтобы не треснула ветка, преграждающая ему путь, а в особенности — чтобы под его ногами не захрустел песок или мелкий камень.
Все звуки прерии хорошо известны и понятны краснокожим. Прислушавшись несколько секунд к отдаленному звуку шагов, они скажут вам, движется ли это лошадь, медведь, лось, бизон или антилопа. Камень, скатившийся в овраг, выдает им присутствие бродяги.
Несколько капель воды на берегу брода говорят им, что здесь прошли путешественники.
Люди, живущие в этих местах, где материальная жизнь есть все, развивают некоторые свои органы чувств до невероятного совершенства, в особенности же зрение и слух. Если же к этому присоединить невероятную ловкость, замечательное мужество и иногда просто поразительную крепость мускулов, то станет понятным, какими опасными противниками являются жители прерии.
Натан в своем развитии недалеко ушел от краснокожих. Только изредка, и то всего на несколько дней, останавливался он в некоторых городах Соединенных Штатов. Поэтому он знал о жизни только то, чему научился в прерии. К несчастью, он не имел другого наставника, кроме своего отца, и вследствие этого усвоил себе его взгляды, что было хуже всего. Натан никого не любил, ни во что не верил и ничего не уважал. Один только человек имел на него некоторое влияние, Эллен, но в настоящую минуту ее не было около него.
Молодой человек прошел уже довольно большое расстояние, не заметив ничего подозрительного.
Тем не менее он продолжал соблюдать осторожность.
Держа ружье наготове, наклонившись вперед и прислушиваясь к малейшему шуму, он медленно продвигался вперед, пытливо озираясь по сторонам, и чем дальше он шел, тем мысли его становились все мрачнее.
Причина этому была очень проста: он знал, что его окружают неумолимые враги, которые следят за ним, используя многочисленных шпионов, хотя, казалось, ничто не нарушало спокойствия прерии.
Но это спокойствие и эта тишина были слишком глубоки, чтобы быть естественными, и Натан отлично понимал это.
— Гм! — пробормотал он. — Скоро все разъяснится. Черт бы побрал этих негодяев краснокожих, которые не подают признаков жизни! Я иду наудачу, сам не зная куда, и убежден, что попаду в какую-нибудь ловушку, из которой нельзя выпутаться.
Натан продолжал свой путь приблизительно до десяти часов утра. Наконец, почувствовав голод и утомление, он решил ненадолго остановиться, чтобы поесть и отдохнуть.