Закон Линча
Шрифт:
Поняв, что всадники его заметили, он решил подождать их, и когда они приблизились, он заговорил первым.
— Приветствую моих братьев, — сказал он тем гортанным голосом, которым говорят индейцы. — Сам Владыка Жизни привел их сюда, и я постараюсь сделать для них все, что могу.
— Благодарю, — отвечал Паук, бросив на него пытливый взгляд. — Мы принимаем предложение моего брата и остановимся здесь на ночлег.
Затем он отдал своим воинам приказание остановиться, а сам, как и накануне, построил для
После ужина Паук закурил трубку и сел около шамана. Ему хотелось рассеять свои сомнения, так как он продолжал испытывать к этому человеку невольное подозрение, в происхождении которого не мог дать себе отчета.
Натан также закурил трубку и, пуская густые клубы дыма, внимательно следил за всеми движениями индейца.
— Мой отец путешествует? — спросил Паук.
— Да, — коротко отвечал мнимый шаман. — Мой сын принадлежит к могущественному племени команчей? — спросил, в свою очередь, Натан.
— Да, я действительно команчский воин.
— Мой сын вышел на охоту?
— Нет, — возразил индеец, — я иду к великому вождю нашего племени, который теперь вышел на тропу войны.
— К чьему же роду принадлежит мой сын?
— К роду Единорога.
Натан в глубине души содрогнулся, хотя лицо оставалось вполне равнодушным.
— О-о-а! — произнес он. — Единорог — великий вождь, его слава гремит по всей земле. Ни один воин не посмеет бороться против него!
— Мой отец знает его?
— До сих пор я еще не имел этой чести, хотя много раз желал с ним познакомиться. Я еще ни разу не встречался с этим знаменитым воином.
— В таком случае, — сказал Паук, — я уверен, что мой отец не откажется посетить с нами лагерь Единорога.
Натан сделал гримасу, но, поняв, что если он откажется, то возбудит к себе подозрение, поспешил согласиться.
— Я отправлюсь с вами в лагерь Единорога, — сказал он.
Они проговорили еще несколько минут. Затем Паук распростился с мнимым шаманом и, как и в предшествующую ночь, улегся перед входом в шалаш, в котором ночевали женщины.
Оставшись один у костра, Натан внимательно осмотрелся.
Караульные, опершись на свои ружья, стояли неподвижно, подобно бронзовым статуям.
Бежать было невозможно.
Американец с сожалением вздохнул, завернулся в шкуру бизона и улегся на земле, прошептав вполголоса:
— Завтра будет видно. Раз мне удалось обмануть этого краснокожего, то почему же мне не удастся обмануть и других?
С этой надеждой он заснул.
ГЛАВА XXXI. Белая Газель
Ночь прошла спокойно. На рассвете все проснулись почти одновременно и приготовились немедленно продолжать путь.
До лагеря Единорога оставалось всего несколько миль, и путники без всяких приключений скоро его достигли.
Караульные, разбросанные вокруг лагеря, успели уже сообщить вождю о прибытии подкрепления, и он ожидал вновь прибывших, стоя со скрещенными руками перед своим вигвамом.
Единорог быстрым взором окинул отряд и тотчас же заметил в числе прибывших двух женщин и незнакомого ему шамана. Но он ничем не выдал своего удивления и стал дожидаться, чтобы Паук сам объяснил ему все.
Паук, между тем, соскочил с коня, бросил поводья стоявшему рядом воину и, скрестив руки на груди, низко поклонился вождю.
Затем он произнес:
— Паук исполнил данное ему поручение и постарался возвратиться как можно скорее.
— Паук — опытный воин, — отвечал Единорог, — я вполне доверяю ему. Привел ли он мне столько воинов, сколько я просил?
— Вожди собирались у огня совета и выслушали слова Паука. Вот двадцать молодых воинов, горящих желанием последовать на войну за таким славным вождем, как мой отец.
Единорог с гордостью улыбнулся, но сейчас же продолжал с обычной суровостью:
— Я только что слышал сладкое пение соловья. Ошибся я или он действительно устроил себе гнездо среди этих деревьев?
— Мой отец ошибся. Он слышал не пение соловья, но до него долетел голос подруги его сердца, — нежно прошептала Солнечный Луч, робко выступив вперед.
Вождь посмотрел на свою жену нежным, но строгим взглядом.
— Душа моей жизни, — сказал он, — зачем ты покинула селенье? Разве твое место среди воинов? Разве жена вождя имеет право без его разрешения отправляться в поход?
Молодая женщина опустила ресницы, на которых засверкали слезы.
— Единорог суров со своей женой, — печально отвечала она. — Зима быстро надвигается, высокие деревья уже обнажились, снег падает хлопьями, и Солнечный Луч беспокоится, оставаясь одна в хижине. Уже много месяцев прошло с тех пор, как вождь покинул свою жену, и она захотела увидеть того, кого любит.
— Солнечный Луч — жена вождя, ее сердце твердо. Много раз была она в разлуке с Единорогом и всегда безропотно ожидала его возвращения. Почему же теперь она поступила иначе?
Молодая женщина взяла за руку мать Валентина.
— Мать Кутонепи хотела увидеть своего сына, — ответила она просто.
Лицо Единорога просветлело, и его голос смягчился.
— Единорог рад прибытию матери своего брата в лагерь, — сказал он, склоняясь перед старушкой.
— Разве мой сын не с вами? — спросила та тревожно.
— Нет, но пусть моя мать будет спокойна. Если она желает, то увидит его через два дня.
— Благодарю вас, вождь.
— Я отправлю воина известить Кутонепи о прибытии к нам его матери.