Закон Линча
Шрифт:
При этих словах по рядам присутствующих пробежал одобрительный ропот.
— Ага, — сказал Единорог, которому Белая Газель, прошептала что-то на ухо. — Зачем же сын Красного Кедра явился в лагерь команчей.
— На этот вопрос мне очень трудно ответить вам, вождь, — откровенно заявил Натан. — Я не искал вас, а только хотел проскользнуть мимо ваших заслонов и уйти.
Недоверчивая улыбка заиграла на губах Белой Газели. Она покачала головой.
— Натан принимает нас, вероятно, за детей, если думает, что мы поверим такому вздору, — сказала она.
— Вы можете думать что вам угодно. Мне все равно, я сказал правду.
— Это маловероятно. Ваш отец и брат, без сомнения, также находятся недалеко отсюда? — спросила девушка.
— Что касается их, то пусть черт свернет мне шею, если я знаю, где они находятся в настоящее время.
— Я ожидала от вас подобного ответа. К несчастью для вас, воины уже разосланы по всем направлениям и скоро обнаружат их.
— Не думаю. Впрочем, мне до них нет дела. Тем лучше для них, если они спасутся, и тем хуже для них, если их поймают!
— Мне, очевидно, нет надобности говорить вам о том, какая участь вас ожидает.
— Я уже знаю. Достойные краснокожие, вероятно, позабавятся тем, что изрежут меня живьем на куски или сожгут на медленном огне, или сделают со мной еще что-нибудь подобное.
— А если вам даруют жизнь, то вы согласитесь открыть, где находятся ваши отец и брат, а также ваш достойный друг брат Амбросио?
— Клянусь, что нет. Я бандит, с этим я согласен, но я никогда не был ни изменником, ни доносчиком. Запомните это и, если вы желаете видеть, как умирает настоящий мужчина, то приходите посмотреть на мою казнь.
— Ну что? — спросил Единорог у Белой Газели.
— Он не хочет сказать, — отвечала она. — Но, несмотря на его решимость, мучения, может быть, заставят его проговориться.
— Итак, — продолжал вождь, — ваше мнение, что…
— Мое мнение таково, — перебила она с живостью, — что следует быть с ним таким же безжалостным, каким был он по отношению к своим жертвам.
— Хорошо.
Единорог указал на американца.
— Уведите пленника, — сказал он, — и пусть приготовят все необходимое для казни.
— Благодарю, — произнес Натан. — По крайней мере, мне не придется долго ждать. Это будет мне большим утешением.
— Подождите радоваться. Посмотрим, что вы скажете завтра, — насмешливо сказала ему Белая Газель.
Натан ничего не ответил и удалился под конвоем двух воинов, насвистывая сквозь зубы.
Воины крепко привязали его к стволу дерева. Убедившись, что он не сможет убежать, оба они ушли.
Оставшись один, Натан беспечно произнес:
— А все-таки я сумел сыграть свою роль недурно. Если бы не этот дьявол в образе женщины, то я был бы теперь спасен, я уверен в этом!
ГЛАВА XXXII. Натан
Скрываясь в ветвях высокого платана, Красный Кедр заметил своего сына, привязанного к стволу дерева.
Скваттер не любил сыновей. Все его чувства были сосредоточены на Эллен. Как отца его мало интересовало, жив ли Натан или умер, но, увидев сына поставленным жестокой судьбой в такое тяжелое положение, он жалел его, как храброго товарища и ловкого стрелка, на которого можно смело положиться в любой схватке.
Красный Кедр решил освободить своего сына — не из любви к нему, а для того, чтобы иметь лишнее меткое ружье на случай атаки.
Ночь сгущалась, огромные грозовые тучи с глухим громом заволакивали небо и заслоняли звезды. Ночной ветер усилился и жалобно завыл на ветвях столетних деревьев девственного леса.
Крепко связанный, Натан спал или притворялся спящим. Два воина, улегшиеся неподалеку, чтобы сторожить его, видя, что их пленник, по-видимому, спокойно покорился свой участи, задремали.
Вдруг с вершины дерева, под которым лежал Натан, донесся слабый звук, похожий на свист ужа.
Натан поспешно открыл глаза и быстро огляделся, стараясь не производить при этом ни малейшего шума, чтобы не потревожить караульных.
В это время последовал второй, более продолжительный свист, а за ним и третий.
Натан осторожно поднял голову и посмотрел вверх, но темнота ночи мешала ему увидеть что-либо. В следующую минуту какой-то предмет неопределенной формы коснулся его лба и, несколько раз задев его по лицу, упал, наконец, к нему на колени. Пленник, наклонив голову, стал его разглядывать.
Это был нож!
Натан едва не вскрикнул от радости. Значит, не все его покинули! Значит, его друзья интересуются еще его судьбой и ищут средство для спасения.
Поразительное зрелище являл теперь собой этот человек — с широко открытыми глазами, сдвинутыми бровями, с лицом, искаженным борьбой страха и надежды, — с трудом освобождающий свои руки от веревок, крепко прижимающих его локти к стволу дерева, и храпящий при этом, подобно человеку, спящему глубоким, спокойным сном.
С невероятными усилиями Натан перерезал наконец веревку, стягивавшую кисти его рук, и занялся той, которая связывала его локти.
Наконец и она поддалась. Теперь, когда руки его были свободны, остальное не представляло труда. В несколько мгновений он окончательно освободился от пут и засунул нож за пояс.
Веревка, на которой был спущен нож, поднялась.
В невыразимом напряжении Натан ждал, что будет, а пока принял прежнее лежачее положение и продолжал храпеть.
Вдруг один из стороживших его воинов встрепенулся, расправил свои онемевшие от холода члены, подошел, зевая, к пленнику и наклонился над ним.
Натан из-под полуопущенных век внимательно следил за его движениями. Увидя лицо краснокожего в двух дюймах от себя, он так стремительно обхватил шею команча обеими руками, что последний, захваченный врасплох, не успел даже вскрикнуть.