Закон Линча
Шрифт:
Медведь, удивленный смелостью охотника, сделал шаг назад.
Одно мгновение он оставался неподвижным, стоя с опущенной головой. Затем он начал рыть землю своими страшными когтями и тихо ворчать, словно ободряя себя.
Потом он вдруг весь подобрался. В это самую секунду Курумилла зажег смолистую палку и по знаку Валентина выставил зажженный конец перед медведем.
Животное, пораженное внезапным появлением огня, встало на задние лапы и, повернувшись к индейцу, протянуло было одну из передних к факелу, вероятно затем, чтобы загасить пламя.
Валентин взвел курок, широко расставил ноги и, прицелившись, начал тихонько что-то насвистывать.
Услышав свист, медведь остановился. Несколько секунд он стоял неподвижно, как бы соображая, откуда исходит этот странный звук.
Охотник продолжал свистеть. Его друзья, затаив дыхание, не спускали с него глаз, готовые в любую минуту броситься на помощь.
Валентин сохранял полное спокойствие, и медведь невольно начал поворачиваться на свист в его сторону.
Курумилла с горящим факелом в руках внимательно следил за всеми движениями зверя.
Наконец медведь повернулся к охотнику мордой и находился теперь так близко от него, что Валентин чувствовал его горячее дыхание.
Человек и зверь пожирали друг друга взглядами. Прошла минута, показавшаяся зрителям вечностью.
Вдруг медведь тряхнул головой, точно желая избавиться от чего-то назойливого, и с диким ревом бросился вперед.
В то же мгновение раздался выстрел.
Дон Мигель с сыном кинулись к своему другу.
Валентин стоял, опустив ружье прикладом к земле и беспечно улыбаясь, а в двух шагах от него корчился в предсмертной агонии страшный зверь.
Курумилла, наклонившись вперед, внимательно следил за движениями издыхающего чудовища.
— Слава Богу! — радостно воскликнул дон Мигель. — Вы целы и невредимы!
— А вы думали, что я подвергался большой опасности? — весело спросил охотник.
— Еще бы! — с удивлением вскричал дон Мигель. — Я дрожал за вашу жизнь!
— Не стоило труда, уверяю вас, — беспечно возразил Валентин, — серые медведи и я — старые знакомые. Спросите лучше Курумиллу, скольких уже мы таким образом уложили.
— Но, — заметил дон Пабло, — гризли считается неуязвимым. Пули расплющиваются об его череп и без вреда скользят по его шкуре.
— Это совершенно верно, но вы забываете, что есть одно место, в которое можно поразить медведя?
— Да, я знаю, это глаз, но ведь почти невозможно попасть в глаз с первого выстрела. Для этого необходимо обладать, кроме чрезвычайной смелости и хладнокровия, удивительной меткостью.
— Благодарю, — улыбаясь сказал Валентин, — теперь, когда наш враг уже безопасен, посмотрите, прошу вас, и скажите мне, куда я ему угодил.
Оба мексиканца поспешили нагнуться к медведю. Он был мертв.
Его огромная туша занимала пространство почти в десять квадратных ярдов.
Пуля охотника попала ему в правый глаз.
Мексиканцы вскрикнули от удивления.
— Да, — произнес Валентин, отвечая на их мысли, — это был недурной выстрел.
— Но посмотрите, мой друг, что за ужасные когти. Они почти в шесть дюймов длиной!
— Да. Я припоминаю, как одного несчастного команча гризли ударил лапой по плечу и моментально раздробил его. Но не правда ли, это на редкость интересная и увлекательная охота? Для меня в ней есть что-то неотразимо притягивающее.
— Для вас — может быть, — заметил дон Мигель, — вы так привыкли в прерии к опасностям, что не признаете их, но я должен признаться, что мы, жители городов, питаем к этим чудовищам непреодолимый страх.
— Перестаньте, дон Мигель, ведь я сам видел, как вы не раз боролись одни на один с ягуарами.
— Да, мой друг, и я опять готов на это, но ягуар — это вам все-таки не гризли.
— Хорошо, хорошо, я не хочу спорить с вами. Помогите нашему другу зажарить заднюю ногу медведя, и, я уверен что когда вы ее попробуете, ваше мнение о серых медведях изменится к лучшему.
Через некоторое время завтрак был готов. Охотники уселись вокруг костра и с удовольствием принялись за еду. Когда завтрак был окончен, все тотчас же приготовились продолжать путь.
Валентин двинулся первым.
Друзья последовали за ним.
В это самое мгновение из-за гор во всем своем блеске показалось солнце.
ГЛАВА XXIX. Признательность
Как мы уже сказали, Валентин устроил мадам Гилуа в зимнем селении команчей.
Индейцы с радостью приютили мать приемного сына их племени.
В ее распоряжение была отдана самая лучшая хижина, и все старались уделять ей внимание и оказывать всевозможные услуги.
В один ясный солнечный день она сидела у порога своей хижины и, глядя на детей, резвившихся невдалеке от нее и оглашавших воздух веселыми криками и смехом, думала о своем отсутствующем сыне.
В это время к ней подошла жена Единорога, села рядом, взяла ее за руку и внимательно посмотрела на нее.
— Моя мать чувствует себя лучше? — спросила она ласково.
— Благодарю, дитя мое, — отвечала старушка, — я здорова и чувствую себя хорошо.
— Тем лучше, — сказала Солнечный Луч с улыбкой, — ибо я могу сообщить моей матери хорошую весть.
— Говори, дитя мое, — сказала та.
— Бледнолицые — великие волшебники, — продолжала индианка, — они сообщают свои мысли через большие расстояния при помощи фигурок, начерченных на бересте, для них нет непреодолимых расстояний. Желает ли моя мать получить ожерелье, которое ей посылает сын?
— Да, да, дорогое дитя! — с живостью воскликнула старушка. — Все, что приходит от сына, для меня всегда крайне драгоценно!