Закон Линча
Шрифт:
Натан и вообще-то обладал силой Геркулеса, теперь же надежда на освобождение удвоила его силы. Как в тисках сжимал он шею индейца, отчаянно боровшегося, чтобы освободиться от смертельных объятий, но железные пальцы бандита все крепче и крепче сжимали его горло.
Глаза индейца налились кровью, черты лица исказились, он машинально взмахнул два раза руками, вытянулся в предсмертной агонии и испустил дух.
Чтобы окончательно удостовериться в его смерти, Натан не выпускал его еще две — три минуты. Затем он положил труп на землю, придав ему положение человека, спящего спокойным сном.
Вытерев холодный пот, выступивший на лбу, он поднял глаза к вершине дерева, но ничего не увидел.
Внезапно молодым человеком овладела ужасная мысль, что друзья, отчаявшись в его спасении, покинули его. Смертельный страх стеснил его грудь.
Но ведь он узнал сигнал своего отца! Свист ужа с давних пор был у них условным знаком для переговоров во время опасности.
Его отец не таков, чтобы оставить дело неоконченным из боязни нежелательных последствий!
Между тем минуты шли, а кругом все было тихо.
Прошло около получаса. Натан невыразимо страдал от нетерпения и неизвестности. Решив наконец, что друзья его оставили, он собрался действовать самостоятельно.
Прежде всего надо было освободиться от второго караульного. Продолжая храпеть и не поднимаясь с земли, Натан тихо пополз к спящему воину.
Наконец он очутился в каких-нибудь двух шагах от часового. Спокойное дыхание команча убедило его, что можно действовать наверняка.
Натан глубоко вздохнул, собрался с силами и, прыгнув подобно ягуару, надавил коленом на грудь индейца, стиснув в то же время его горло левой рукой.
Команч, внезапно проснувшись, рванулся, тщетно пытаясь высвободиться из ужасных объятий и дико вращая широко открытыми глазами.
Натан молча вытащил из-за пояса нож и, продолжая держать врага, вонзил его индейцу в сердце.
Воин рухнул на землю как подкошенный, не успев ни крикнуть, ни вздохнуть.
— Отлично, — пробормотал бандит, вытирая нож. — Вот превосходное оружие! Теперь, чтобы ни случилось, я спокоен, так как не умру неотомщенным.
Поняв бесполезность своего переодевания, Натан тогда же попросил разрешения переодеться в свой собственный костюм, и это было ему позволено. По странной случайности, его охотничьей сумкой и ружьем завладел один из убитых им индейцев. Натан взял теперь обратно эти дорогие для него вещи и облегченно вздохнул.
Время, между тем, шло, и необходимо было как можно скорее выбираться из лагеря. Бояться ему было нечего, так как он хорошо знал судьбу, ожидающую его, если он останется, а потому он ни минуты не колебался. Тысячу раз предпочел бы он смерть в бою, чем ожидание казни!
Вокруг царила мертвая тишина.
— Ну, — прошептал он, — ждать нечего. В путь!
Вдруг снова раздался свист ужа.
Натан вздрогнул, затем лег на землю и ползком достиг дерева, к которому был привязан.
С дерева до самой земли спускалось лассо, оканчивавшееся большой петлей.
— Честное слово, — тихо прошептал обрадованный Натан, — один лишь старик может додуматься до такой гениальной мысли. Хорошенькую же шутку сыграем мы с этими краснокожими собаками. Они, наверное, решат, что я и в самом деле настоящий шаман. Посмотрим, как они теперь примутся искать мои следы.
Прошептав это, бандит накинул на себя петлю. Сильные руки потянули лассо вверх, и вскоре Натан исчез в густой зелени лиственницы.
Достигнув первых ветвей, начинавшихся футах в тридцати от земли, он высвободился из лассо и, цепляясь за ветви руками и ногами, через несколько мгновений очутился среди своих товарищей.
— Уф, — произнес он, глубоко вздохнув и вытирая пот, обильно струившийся с его лица, — ловко же я удрал, могу сказать. Однако спасибо вам, ибо без вас я бы пропал, caspita!
— Ну, довольно об этом, — перебил его скваттер. — Теперь некогда. Я думаю, ты и сам желаешь поскорее убраться отсюда куда-нибудь подальше.
— Конечно, я полностью к вашим услугам! Куда же мы теперь направимся?
— Вон туда, — отвечал Красный Кедр, указывая рукой в направлении лагеря.
— Карамба! — вскричал Натан. — Неужели вы спасли меня только для того, чтобы опять отдать в руки нашим врагам?
— Почему?
— В этом вы сами убедились бы, если бы было светло. В нескольких шагах отсюда в том направлении лес кончается.
— А, — пробормотал Красный Кедр, сдвинув брови. — Что же делать?
— Вернемся на полмили обратно, а там возьмем влево. Я достаточно присмотрелся к окрестностям с тех пор, как мы расстались, и помню, что видел, хотя и смутно, очертания гор. Но, как вы уже сказали, самое важное теперь — удалиться отсюда.
— Тем более, что скоро взойдет луна, — прибавил Сеттер, — и если краснокожие хватятся Натана, то они скоро нас выследят.
— Верно, — сказал Натан, — отправимся в путь.
— Отправимся в путь, — повторили остальные.
Красный Кедр возглавил маленький отряд, начавший отступление. Движение было крайне затруднительным из-за кромешной темноты, так как, прежде чем поставить ногу, надо было каждый раз сперва убедиться в достаточной прочности ветви, чтобы ненароком не упасть вниз с высоты семидесяти или даже восьмидесяти футов.
Не успели они удалиться и на сотню шагов, как позади них раздались громкие крики. Столб света озарил лес, и они увидели сквозь листву темные силуэты индейцев, метавшихся в поисках беглеца.
— Гм! — пробормотал Красный Кедр. — Команчи, должно быть, заметили, что ты их покинул.
— Конечно, — отвечал Натан, — им крайне тяжело будет примириться с такой потерей. Тем более, что я прихватил у них кое-что.
С этими словами Натан приподнял подол своей блузы и показал два окровавленных скальпа, висевших у него на поясе.
Негодяй, прежде чем подняться на дерево, имел хладнокровие снять с убитых им воинов скальпы.
— В таком случае, они должны быть взбешены, — заметил брат Амбросио. — Этого команчи никогда не простят вам. Как вы могли поступить так отвратительно?