Закон Линча
Шрифт:
Сын Крови перекинул молодую девушку через седло впереди себя и во весь опор помчался к теокали, служившему для него и жилищем, и крепостью.
Мы последуем за этими двумя лицами, играющими важную роль в нашем рассказе.
Как было сказано выше, Сын Крови с места помчался во весь опор, но ему все казалось, что они двигаются слишком медленно, и он не переставая погонял своего скакуна ударами шпор, от которых из боков несчастного животного уже давно струилась кровь. Так неслись они с невероятной быстротой во мраке ночи, и тени скал и деревьев словно летели им навстречу по обеим сторонам дороги.
От быстрого движения и тряски Белая Газель скоро пришла в себя. Ее длинные волосы трепались в пыли, а обращенные к небу глаза были орошены слезами отчаяния, боли и бессилия.
Рискуя разбить себе голову о камни, покрывавшие дорогу, она предпринимала бесплодные усилия, чтобы вырваться из рук своего похитителя.
Но тот, устремив на нее взор, выражавший какую-то свирепую радость, не замечал, по-видимому, ужаса, внушаемого им молодой девушке, а если и замечал, то это, казалось, доставляло ему только удовольствие.
Его сжатые губы оставались неподвижны, и только изредка вылетал из них резкий свист, заставлявший лошадь мчаться быстрее.
Молодая девушка громко вскрикнула, но только эхо ответило ей, и лошадь понеслась еще быстрее.
Наконец Белая Газель собрала все свои силы и так стремительно рванулась вперед, что ноги ее почти тронули землю. Но Сын Крови точно ожидал этого, и раньше, чем она успела коснуться земли, он, не останавливая лошади, схватил девушку за волосы и снова перекинул через седло.
Рыдание вырвалось из груди Газели, и она снова лишилась чувств.
— О, ты не уйдешь от меня, — вскричал Сын Крови, — и никто в мире не вырвет тебя из моих рук.
Между тем мрак начал рассеиваться, и вскоре во всем своем блеске появилось солнце.
Мириады птиц радостным пением приветствовали появление дневного светила.
Природа весело пробуждалась, и прозрачно-голубое небо обещало один из тех прекрасных дней, которые нередки в этой благословенной стране.
Справа от дороги шли плодоносные поля, которые сливались вдали с горизонтом и радовали взор.
Тело девушки безжизненно свешивалось с лошади.
Лицо ее покрылось синеватой бледностью, губы побелели и приоткрылись, зубы были крепко стиснуты, и только грудь слабо трепетала под широкой рукой Сына Крови, тяжело лежавшей на ней.
Наконец они прискакали к пещере, в которой расположились человек сорок индейцев, вооруженных и готовых к походу.
Это были сотоварищи Сына Крови.
Он сделал знак, и ему тотчас подвели другую лошадь. Не успел он еще пересесть на нее, как та, на которой он приехал, упала и из ее ноздрей, рта и ушей хлынула темная горячая кровь.
Снова положив перед собой на седло молодую девушку, Сын Крови отправился дальше.
— На сожженную асиенду! — крикнул он.
Индейцы, которые, без сомнения, только и ожидали прибытия своего вождя, последовали за ним.
Вскоре весь отряд быстро мчался по дороге, окутанный облаком густой пыли, подымавшейся из-под ног лошадей.
Проскакав с невероятной быстротой около пяти часов, индейцы увидали вдали высокие колокольни и башни города, возвышавшиеся над облаком дыма и пара.
Индейцы взяли немного влево и помчались по полям, злорадно вытаптывая обильный урожай.
Через полчаса они достигли подошвы высокого холма, одиноко стоявшего посреди равнины.
— Подождите меня здесь, — сказал Сын Крови, останавливая свою лошадь, — что бы ни случилось, не трогайтесь с места до моего возвращения,
Индейцы поклонились в знак повиновения, а Сын Крови, вонзив шпоры в бока лошади, помчался дальше.
Но он отъехал недалеко и, как только скрылся с глаз своих товарищей, тотчас же остановил лошадь и сошел на землю.
Сняв с лошади уздечку, чтобы ей удобнее было полакомиться свежей и сочной травой, он поднял неподвижное тело девушки и медленно начал взбираться со своей ношей на холм.
Уже наступали сумерки, и птицы провожали последним концертом заходящее солнце, лучи которого почти горизонтально ложились на землю. Небо быстро темнело.
Между тем поднялся ветер, который с каждой минутой все усиливался, и мрачные тучи тяжело понеслись над землей, опускаясь все ниже и ниже.
Все предвещало, что в эту ночь разразится одна из тех бурь, которые случаются только в этой стране и заставляют бледнеть от страха самых смелых людей.
Сын Крови все поднимался, неся на руках юную девушку, голова которой бессильно склонилась к нему на плечо.
Крупные теплые и пока еще редкие капли дождя с глухим шумом начали падать на землю, которая тотчас же впитывала их в себя.
Атмосфера наполнялась острым, удушливым запахом, исходившим от почвы.
Сын Крови продолжал подниматься все тем же твердым, медленным шагом, опустив голову и сурово нахмурив брови.
Наконец он достиг вершины холма.
В эту минуту ослепительная молния зигзагами прорезала небо, осветив синеватым светом окрестности, и раздался оглушительный удар грома.
— Да, — мрачно прошептал Сын Крови, точно отвечая вслух на свои мысли, — природа собирается принять участие в той сцене, которая сейчас разыграется. Но небесная буря все-таки не так страшна, как та, которая клокочет в моем сердце! Хорошо, прекрасно! Мне не хватало только этой ужасной мелодии. Я — мститель и исполню то, что обещал себе в минуту отчаяния.
Произнеся эти слова, он продолжал свой путь, направляясь к груде почерневших от дыма камней, видневшихся тут и там над высокой травой.