Закон обратного отсчета
Шрифт:
Солнце с похмелья невыносимо громкое. Громче сирен скорой, на которой их доставили из бара в олькины руки. Поднять на второй этаж три невменяемых тела (одно под капельницей) проблематично, поэтому их уложили штабелями на разложенный в гостиной диван, и теперь солнце лазером прожигает Джену череп насквозь. В правое ухо люто храпит Романов. На периферию взгляда Джена попадают всклокоченная русая прядь и манжета белой рубашки. Со стоном Джен поворачивает голову — заткнуть раскаты нет сил, так пусть хоть бьют в затылок, а не в висок — и встречается с пророком взглядами.
Джа больно. Джен видел боль пророка много раз,
— Я не могу так больше, — шепчет Джа посиневшими губами. — Не могу бездействовать.
Нащупав ладонью холодные пальцы пророка Джен сжимает их. И моргает медленно, вместо кивка головой.
Глава 18
Казалось бы, что нужно двум мужикам в дороге? Комплект сменного белья, несколько теплых вещей и упаковка носков. Джа забил багажник машины под завязку, еще две сумки «первой необходимости» разлеглись на заднем сидении. Джен вовремя заметил размах, успел пристроить запаску, инструменты и дополнительную канистру.
— Сколько ему лет? — спрашивает Алекс, проводя ладонью по идеально отполированному серебристому боку. Во дворе под навесом авто выглядит захватчиком, вытеснившим мотоциклы из их ореола обитания.
— Ей, — поправляет Джен, показывает на черный молдинг вдоль двери с игривой надписью «Lady Lada». — Нашей Леди уже за двадцать, — Джен проверяет давление в колесах, подкачивал вчера, шины порадовали, держат идеально. Откинув сиденье водительского кресла, под которым пристроена ниша для экипировки, проверяет, на месте ли патроны. Сюда же нужно упаковать чезеты. Пусть под рукой будут только ножи и шокер, если уж спалят, обойдется без последствий. — Алекс, напомни потом показать Максу, где запасной компрессор лежит, а то я рабочий забрал.
— Вы как будто на край света сваливаете. Связь же будет, позвонишь.
— Может и не быть, а инструмент срочно понадобится.
— Ты при Ольке таких фраз не произноси, ладно? — Алекс хмурится, насупилась, машинально наглаживает драконьи крылья своего кулона большим пальцем. — Для нее ваша затея — самоубийство чистой воды.
Джен не спорит, не оправдывается, не бросается шаблонным «так надо». Может, девчонки и правы, все трое подняли истерики разной интенсивности: Савва орала, досталось даже Максу за «бесхребетность и потакательство», Алекс расписала миллион доводов против от бесполезной потери времени до угрозы войны между конструкторами, в которой пророк и инквизитор будут только под ногами мешаться, Рита скрошила свой телефон прямо во время разговора, ей пришлось перезванивать с автомата, чтобы пообещать парням помочь «Эквитас» найти сервера конструкторов, где бы они ни были. Джен уверен только в одном — если ничего не делать, ничего не изменится. Поэтому чем сидеть на жопе ровно, ковыряясь в моторах, и заливать тревогу вискарем, лучше сорваться с места, объехать всю страну и попытаться снова ухватить волну, на которой Джа ловит Машину смерти, выйти на ее создателя. Сейчас они знают, что ищут. Джа будет внимательнее.
За забором сиреной гудит подъехавший грузовик. Джен гостей не ждет, поэтому к воротам идет, прихватив охотничий нож. Оказалось, машина к соседям.
— Уезжаете? — спрашивает Джен старушку-соседку, пока та зорко следит бережно ли грузят в машину ее драгоценные коробки.
— Да, сынок. Хватит, нажилась я на земле. Уже тяжело и поливать, и копать тяжело, руки болят, ноги болят, про спину вообще молчу. Поеду к дочке,
— Кто купил-то?
— Пара семейная. Хорошие люди такие. Мужчина импозантный, наверное, военный бывший, молчаливый такой, серьезный. А жена у него… у нее с ногами что-то, но красивая, как актриса! И такая болтушка. Хорошие люди. Вы с ними подружитесь.
Джен не сомневается. Вернувшись в дом, он достает из запасов бутылку четырехлетнего «Реми Мартин», которая еще столько же пролежала в его шкафу, и оставляет Ольке с запиской: «Передать Анжелике на новоселье». Слово нужно держать.
Из города выехали ранним утром. Небо ещё серое, заспанное. Далеко на горизонте выползает из-под земли раздражённое до красноты солнце. Джа молчит всю дорогу, устроил локоть на выступе пассажирской двери, подпёр голову и пялится вдаль как герой нудного музыкального клипа. Флешку с собранным в дорогу плей-листом доставать не собирается. И Джен не настаивает. У него самого настроение паршивое, а хорохориться нет резона.
Сначала собирались прокладывать маршрут рандомно, но Романов предложил в первую очередь проехать по городам, где выпускают меченные тормозные колодки. На том и порешили.
На заправку заезжают не столько ради топлива, Джен накануне залил полный бак и канистру, сколько заправиться кофе. Пока Джен расплачивается, Джа выжимает из кофемашины два средних капучино, себе — миндальный сироп, Джену — два сахара, не спрашивая, на автомате. Прихватывает для стаканов трубочки, с ними пить удобнее.
В прошлый раз выезжали в самую жару. Пекло нещадно, в машине с наглухо закупоренными окнами качал кондиционер, и любая остановка была вылазкой в Ад. Они забегали на заправки, покупали горячий кофе и ныряли обратно, в прохладу салона. Джа болтал без пауз. Нервно озирался на незнакомые пейзажи и вглядывался во все машины, идущие на обгон. Джен следил за дорогой, и за пророком, как хладнокровный телохранитель, пристреливаясь как в тире к каждому подозрительному персонажу взглядом через желтые стекла очков. Они только узнавали друг друга, и разговоры больше походили на байки из склепа — пророк описывал кошмары видений, инквизитор — ужасы службы. Они собирались спасти весь мир.
Сейчас они ищут след.
— Когда ты в последний раз говорил с родителями? — спрашивает Джен. Они только что проехали очередную деревню из тех, что нанизаны как бусины на нить трассы — мелкие и одинаковые, с деревянными прилавками для грибов, солений и банных веников вдоль дороги, с домами, гниющими под сайдингом или краской, сходящей ошметками с уставших брусьев. Веселые ухоженные палисадники чередуются с трущобами, которые едва держатся, уткнувшись в землю по самые окна.
— Не помню, — отвечает Джа. Его взгляд бороздит по заросшим камышами берегам мелких озер, рассыпанных между деревнями как битые стекла. — Им лучше думать, что я умер.
— Зря ты так.
— Ой ли! — Джа оборачивается. Улыбается невинно. — Джен, а ты каким был ребенком?
— Я? — Джен смеется, вспомнив. — Невыносимым, честно говоря! Мне нужно было везде залезть, все разобрать, дошло до того, что от меня все шкафы на ключ запирали. Даже стекла в серванте! У нас в зале стоял такой лакированный сервант, ну, знаешь, на высоких ножках, и в нем на стеклянных полках стояли всякие сервизы и хрусталь. Горы хрусталя просто! Салатницы одна в одну составлялись, чтобы поместиться.