Закон подлости гласит...
Шрифт:
— Отличная урна! И мусор выбрасывать не надо! — оживилась я, поглядывая на Альберта. Он скептически посмотрел на меня и сощурил глаза, глядя на изобретателя.
— Дамы и господа! Магия не стоит на месте! Я хочу показать новый клей! Этот магический клей клеит намертво! Его уже не отдерешь ничем! Вся Академия им пользуется! — гордо продемонстрировал свои «научные достижения» какой-то маг в синем сюртуке. — Главное — не пролить его случайно!
Наверное, на мою душу попала капелька этого клея, намертво приклеив ее к душе того, кто сидит рядом и чья большая рука покоится на моих коленях. Моя рука казалась
После изобретателей шли преподаватели Академии. Некоторые нервничали, ошибались, вызывая рокот негодования у всех присутствующих. Два раза удалось подавить миазм, вызванный излишним волнением и старческим склерозом. Мою руку перетащили к себе на колени и сжали в своей, осторожно поглаживая большим пальцем. Вокруг нас стоял целый отряд инквизиции.
— Итоги года неутешительные. Двадцать человек на одну камеру, — простонал Альберт, не сводя глаз со старичка, который уже в третий раз пытался создать что- то в воздухе, но при этом терпел эпический фэйл, под дружный смех всех присутствующих. Особенно потешались его студенты.
Томас выступил слабо. Я видела отсюда, как у него трясутся руки и как по виску стекает пот. Народ разочарованно вздохнул. Они ожидали чего-то большего. Где-то позади нас ныл ребенок, настойчиво требуя у родителей «домой». Группа студентов-магов сидела и закатывала глаза, глядя с усмешками на своих профессоров. По лицу Освальда было понятно, что магия не стоит на месте. Она катиться в направлении, за упоминание которого в приличном обществе можно получить перчаткой по мордасам.
Внезапно все притихли. На сцену вышел молодой человек, одетый очень дорого и красиво. Он вздохнул и посмотрел на всех присутствующих.
— Меня зовут Марко. Я — не изобретатель. Сомневаюсь, что я сделаю что-то полезное своими руками. Я — не преподаватель. Я — просто сын ректора Академии. Вот моя… — он вздохнул и усмехнулся, — единственная заслуга…
Все притихли, глядя на него с осуждением. Свеж был еще в памяти инцидент с пятью трупами. Я почувствовала, как мои пальцы слегка сжали. Я украдкой взглянула на Альберта.
— Я не собираюсь показывать фокусы. Один мой фокус уже стоил жизни пятерым, — голос Марко дрогнул. — Среди которых, был мой лучший друг и его невеста. Пусть в этом не только моя вина, но и вина того, кто делал за меня эти расчеты, но то, что я не убедился сам в их правильности, делает меня еще более виновным.
Народ заволновался. Такого развития событий никто не ожидал. Раздался чей-то голос, но его заглушила толпа.
— Я прошу дать мне шанс, — Марко снова усмехнулся и разорвал какие-то листочки, бросив их на землю. — Я вот смотрю сейчас на все происходящее и понимаю, что магия — это, прежде всего, ответственность, о которой многие из нас забывают. К сожалению, мне понадобилось увидеть смерть, чтобы это понять.
Голос Марко дрогнул. «Уберите его!» — кричал чей-то голос. — «Уведите его, живо! Освальд!»
— Я знаю, что в инквизиции сейчас не хватает магов. Я в курсе, что мои письма не доходили до канцлера от инквизиции по воле моего отца. Так вот. Пользуясь случаем, я добровольно хочу вступить в инквизицию, чтобы искупить то, что произошло по моей вине. Я обещаю, что отнесусь к своей работе со всей ответственностью. Я согласен учиться. Я согласен патрулировать улицы. Я согласен погибнуть, выполняя свой долг. Я согласен в случае чего ответить по всей строгости закона без оглядки на мое происхождение… Вот мое заявление на прием в инквизицию.
В воздухе появился листок бумаги.
И тут рядом с Марко появился разъяренный и запыхавшийся ректор. Телепортация была отключена, поэтому старику пришлось проделать весь этот путь пешком. Он решительными шагами дошел до сына, а потом в звенящей тишине отвесил сыну пощечину. Лист — заявление мгновенно загорелся и осыпался пеплом на землю.
— Не обращайте внимания! Марко не в себе! — орал отец-ректор. Публика кричала что-то в ответ. Марко сделал шаг вперед, не сводя глаз с Альберта. Подлетел Освальд, пытаясь поговорить с ректором. Освальд оглядывался по сторонам, что- то вещая на ухо ректору и пытаясь его увести. Альберт молчал. Я чувствовала, как мои пальцы сжимают все сильней. Отец что-то крикнул. Марко ответил. И тут внезапно из руки ректора Академии вырвалось черное пламя. Я видела, как его лицо искривилось в гримасе ненависти.
— Проклинаю! Проклинаю! — заорал отец, глядя на черное пламя, которое вырывалось из обеих трясущихся от гнева рук. Марко отшатнулся, пытаясь прикрыться щитом. Освальд схватил его и потащил прочь.
— Увести ее подальше! — услышала я голос Альберта, чувствуя, как мои пальцы разжали. Меня кто-то держал на руках. Я вырывалась, пытаясь понять, что вообще происходит. Огромный столп черного пламени, поднялся над «сценой». Я видела, как зрители бросились врассыпную.
— Включите перемещение! — услышала голос Альберта, который тонул в криках. — Убрать всех подальше. Быстро! Еще дальше! Маги сюда! Остальные — отводите людей! Освальд! Живо сюда!
Черное пламя было уже высотой с дом, вызывая у меня животный ужас. Оно, словно лизало своими языками темно-синее вечернее небо. Я видела, как одни инквизиторы оттесняли людей подальше, пока другие ставили щиты, чтобы выиграть время для эвакуации.
— Отходите дальше! — услышала я голос Освальда. — Еще дальше! Никому не подходить. Альберт! Отхо…
— Это смерть! — крикнул кто-то. — Смертельное проклятие!
Меня волокли подальше, а я всеми силами пыталась найти глазами Альберта. Сердце в груди колотилось так, словно в последний раз. Ноги отказывались слушаться. И тут мне удалось увидеть знакомую фигуру стоящую прямо перед черным пламенем. Что-то внутри меня сжалось, вызывая дрожь по всему телу.
— Дальше! — заорал Альберт, сплевывая растрепанные волосы и тяжело дыша. — Еще дальше! Быстрее!
Альберт повернулся в нашу сторону, рассек рукой воздух, и светлая вспышка отбросила нас всех, сбивая с ног.
— Ничего себе! — прокашлялся голос неподалеку. — Че нас такому не учат? Все, подаю заявление в инквизицию!
— Тебя не возьмут, потому, что ты… — слова тонули в шуме.
Я видела, как в эпицентре пламени мелькают черные плащи инквизиции.
— Отходите дальше! Еще дальше! Я что повторять должен! — услышала я знакомый голос. — Не подходить! Щиты не помогут!