Закон подлости гласит...
Шрифт:
Я сглотнула… Ладно, этот момент мы выясним. Смутило меня платье! Одета я была по последней магической моде. Причем, настолько последней, что моя оголенная и почему-то кривая нога торчала из выреза, доходившего аж до выпирающей бедренной косточки. Декольте доходило аж до пупка, обнажая соблазнительные формы. Сверившись взглядом с оригиналом, я немного загордилась.
На всякий случай я рискнула обойти статую. Оголенная спина и… простите, трусов и панталон скульптор не предусмотрел, в целях экономии материала. Вырез на спине доходил до того, места, где у меня гипотетически торчит шило, слегка приоткрывая завесу между двумя округлыми тайнами. Безвестный, очень отважный… я взглянула на Альберта… и бессмертный скульптор воплотил все свои эротические фантазии. Я даже заглянула себе под юбку.
— Ты что делаешь! — простонал Альберт, оглядываясь по сторонам.
— Проверяю, все ли там не месте! — простонала я. — Альберт… За что?
— Внизу написано, — произнес Альберт. Это было сказано таким голосом, что мне вдруг стало понятно, что в списках пострадавших специально оставят местечко для еще одной фамилии. У творца этого монумента есть все шансы заскочить в последний вагон репрессий.
Я наклонилась к постаменту, на котором был установлен памятник, и прочитала меленькую надпись: «Миссис Краммер (Анабель Эрланс), защищающая Академию. Статуя установлена за особые заслуги перед Академией и магией в целом». Короче. Помним, любим, бдим!
Опыт и Любовь переглянулись. «А судя по платью — за особые услуги!» — простонал Опыт, глядя на мой прикид. Альберт смотрел на памятник, а потом переводил взгляд на «натурщицу», которая не настолько отважная, чтобы позировать в такой одежде.
— А можно его как-нибудь убрать? — с надеждой спросила я. Альберт посмотрел на меня так, словно мысленно оторвал руки скульптору и теперь прикидывает, выбросить их или оставить в качестве вещественного доказательства преступления.
«Оторвал от тела — приложил к делу! Портрет на память! На фоне статуи!» — прокашлялся Опыт, прикидывая полагаются ли нам дивиденды от народной любви.
Мы немного отошли. Сначала просто отошли от памятника, а потом и от впечатления. Патруль стоял чуть дальше, внимательно следя за студентами, которые спешили на занятия. Пусть Академия еще до конца не восстановлена, но это же не повод устраивать каникулы?
— Что они делают? — захлебнулась слюной я, глядя, как каждый студент считает своим долгом либо поздороваться со мной за руку, либо обнять меня. Молодые люди, воровато оглядываясь, натирали мне до блеска грудь, с явным восторгом и наслаждением.
— Сейчас спустится Освальд. Заходить в Академию я не буду и тебе не позволю, пока не будет уверенности в том, что потолки не рухнут, а стены не сложатся, — вздохнул Альберт, глядя, как очередной студент, положил руку на мою левую грудь, перед тем как зайти в стены родной альма-матер.
— Ты расстроился, что тебе памятник не поставили? — спросила я, глядя, как бессовестные студенты тискают меня и снова натирают мне грудь, пожимая мою бронзовую руку в качестве приветствия. — Понимаешь, ты — большой… На тебя много материала надо… Из двух зол они выбрали меньшее. Меня… И на белье сэкономили… А давай так! Я отвлекаю внимание, а ты тихонечко меня заклинанием «тынь» и все! Как тебе идея? А потом мы с тобой делаем вид, что совершенно не при чем! Если что — вали все на меня!
— Ты предлагаешь, чтобы я направил заклинание в отвратительно сделанную статую любимой женщины? — спросил Альберт. — Это раз. Второе. Вот до этой клумбы…
Я еще раз взглянула на клумбу, быстро воздвигнутую на месте колумбария.
— …территория Академии. По градостроительной документации они имеют право устанавливать на ней все, что хотят, — закончил свою мысль Альберт, глядя как очередной студент мужского пола потерся о мою грудь, а потом зашел в Академию, преисполненный счастья. Студенты женского пола просто жали мне руку и целовали в щечку, перед тем, как скрыться в величественном, но не до конца отреставрированном здании.
Я нетерпеливо перекатывалась с носочков на пяточки, повиснув на руке Альберта и жалобно глядя на него.
— А можно запретить им прикасаться к статуе? — поинтересовалась я, стараясь не смотреть на свои кривые и… почему-то босые ноги. На обувь тоже материала не хватило? «Получила по заслугам за недавние заслуги!» — сардонически улыбнулся Опыт.
Освальд вышел в сопровождении свиты. Завидев нас, он вздохнул и подошел. Альберт стоял, заложил руки за спину. Судя по тому, как он держал их, правая рука хотела дать кому-то в морду-лица, а левая ее удерживала от «увековечивания» чужой физиономии.
— Объяснения, — произнес Альберт, снова глядя, как мою грудь полирует до блеска какой-то щуплый маг. — Я требую объяснений.
Какая-то девушка поцеловала меня в щеку и зашла в Академию.
— На территории Академии мы имеем право устанавливать все, что захотим. Вот и все объяснения. По просьбам студентов и преподавателей, спасенных миссис Краммер, мы установили ей памятник из редчайшего камня. Заметьте, ни один маг не удостоен чести быть увековеченным, а ваша супруга, или будущая супруга, не важно, за доблесть и мужество, была удостоена этой чести… — спокойно ответил Освальд, глядя на меня. — Поскольку миссис Краммер по восстановленным документам, закончила Академию в этом году с отличием…
Я подавилась свежеполученной информацией. Левая рука Альберта удерживала правую изо всех сил.
мы просим ее подняться наверх и получить диплом, который ей вручат в торжественной обстановке. Вы тоже можете поприсутствовать при вручении.
Никогда еще Освальд не был так близок к тому, чтобы его памятник был установлен рядом с моим. Только с одной разницей. Ему — посмертно.
— Мы так же просим поприсутствовать на открытии стенда в ее честь. Мы взяли портрет с листовки… — начала женщина маг, поправляя медальоны на груди. — Нам он очень понравился. У нас просто текста много, а картинок пока мало. И мы хотели бы уточнить у инквизиции имя художника, чтобы заказать портрет побольше. Если вы его увидите, то передайте, что мы хорошо заплатим.
«Заплатят… За все заплатят!» — согласился Опыт, глядя, как Альберт шумно вдыхает, а потом медленно выдыхает.
Я стояла, прислонившись к колонне, и сжимала планшет. За круглым столом Зала Совета сидел Альберт, который потом вечером отдаст мне свои «вопросы» и Освальд, который отдаст мне свои «вопросы» на выходе, потому, что в противном случае у него не будет выхода.
«Горькая правда» снова заработала. И теперь нужно что-то написать про Совет, а у меня нет вдохновения. Раньше я писала для людей, надеялась, что им будет интересно, а теперь понимаю, что развлекать и информировать тех, кто месяц назад хотел моей смерти, мне не хочется. Нет, я, конечно, напишу статью… Перепишу из протоколов.