Закон подлости гласит...
Шрифт:
«Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень!» — произнес Опыт, понимая, что только за такие слова можно сразу получить булыжником по голове.
Это был первый и единственный раз, когда мне хотелось, чтобы огонь горел чуточку дольше… Как только костер прогорел, меня стащили вниз, швыряя на землю. «Пока не обнимешь Альберта…» — напомнила Любовь. Меня несколько раз ощутимо пнули. Я попыталась встать, чувствуя, что на правую ногу я наступлю не скоро. У меня из кармана выпал… медальон Эрвилла. Вот оно — чудо, которое я не глядя, на автомате сунула в карман, когда мы рассматривали содержимое тайника.
Я схватила медальон, понимая, что от камней он меня вряд ли спасет. Я попыталась сжаться, прикрыв голову руками, пока народ разбивал брусчатку, окружив меня со всех сторон…«Пока не обниму Альберта….» — шептала я, как молитву, не чувствуя боли. — «Пока не обниму Альберта…»
И тут я почувствовала, как моих гонителей сметает и сбивает с ног светлая волна.
Что-то огромное и черное пронеслось перед моими глазами. Это было так неожиданно и жутко, что я сама задергалась.
Вторая волна отмела оставшуюся часть толпы, и швырнула их на землю. Белая инквизиция пыталась поставить щиты, но огромная черная тварь бросилась на них, с легкостью повалив на землю одного из них. Белая одежда обагрилась кровью. Тварь принялась за второго, расправляясь с ним в считанные секунды. Третий не стал испытывать судьбу и показывать доблесть, поэтому попятился… Остальные бежали, смешиваясь с толпой.
«Кто не успел, тот опоздал!» — вздохнул Опыт, доставая блокнот и ручку. «Что ты делаешь?» — спросила Любовь. «Учусь, как разгонять несанкционированные митинги!» — прокашлялся Опыт. — «Мало ли. Вдруг пригодиться?».
С лица белого инквизитора, пытающегося увернуться от прыгнувшей ему на грудь твари, слетела маска, обнажая молодое и до смерти перепуганное лицо. Из его руки выпал увесистый камень…
— Шаг назад! — услышала я громкий голос, понимая, что мне не чудиться. — Вот черта. Заступите за нее — сдохните! Тварь! Не пересекать черту! Если кто-то пересечет ее — убить!
Между мной и толпой пробежала огненная змея, оставляя за собой пылающую черту. Люди в ужасе отшатнулись от нее. Несколько камней полетело в меня. Правильно, не пропадать же добру? Что? Зря брусчатку разбивали? Я инстинктивно сжалась, чувствуя, как один камень все-таки попал мне по руке. В Альберта, который двигался в мою сторону, полетело заклинание, которое тут же отразили десяток черных инквизиторов, стоящих по обе стороны от канцлера. Один из них бросился ко мне, заслоняя меня полупрозрачным щитом от летящих камней. «Пока не обниму Альберта!» — возликовала Любовь.
— Еще один камень или заклинание — вы все сдохните прямо здесь в полном составе! Пощады не будет! Тварь, слушай приказ. Переступят черту — убивай!
Я увидела, как ко мне приближается Альберт в сопровождении десятка черных инквизиторов. Недоеденный Воней представитель белой инквизиции был еще жив и валялся на брусчатке.
— Назад, тварь. Охранять черту! — приказал Альберт. — Выполнять приказ.
Инквизитор-самоучка не мог встать на ноги, поэтому полз… Альберт подошел к нему, наклонился и сорвал с пострадавшего маску. Под маской прятался дрожащий парень лет шестнадцати…
— Не убивайте меня… — простонал доморощенный инквизитор, пытаясь отползти. — Не убивайте… Пощадите… Я не хотел… Мама! Мамочка! Помоги!
В толпе взвизгнула какая-то женщина, пробиваясь вперед.
— Не убивайте его! Это — мой сын! Он же еще ребенок! — орала она, падая на колени возле черты. — Молю вас! Не убивайте его! Накажите, но не убивайте! Я прошу… Как мать…
«Кто-то на утреннике — зайчик, кто-то — волк, а я у мамы — белый инквизитор!» — простонал Опыт. — «Мама! Держи простыню! Пошей мне плащ, пока я буду маску из папье-маше делать!»
Альберт посмотрел на мальчишку. Одно движение и доморощенный инквизитор упал на землю со сломанной шеей. Нечеловеческий визг матери заглушил даже возглас шокированной толпы. Альберт переступил через труп.
— Я же сказал десять лет назад. Только посмейте, — произнес Альберт, глядя на мать, которая билась в истерике. — Как воспитала, так и похоронишь.
Я попыталась встать, но стоило мне шевельнуться, Боня молниеносно бросился в мою сторону.
— Тварь! Нельзя! — заорал Альберт, моментально делая еще одну черту между Боней и мной. — За черту не заступать!
Боня успокоился на полпути, наткнувшись на светящееся препятствие в виде черты, зато мое сердце еще убегало куда-то без оглядки… Воспользовавшись заминкой, несколько белых инквизиторов попытались пойти в атаку, но Боня настиг их в три прыжка и растерзал прямо в своей «буферной зоне». Я заметила, что пока Альберт говорил, две огненных змеи поползли наперегонки дальше, беря в кольцо и плотно сжимая толпу. Судя по лицам, пока сжималось кольцо, у людей тоже что-то сжалось… Явно не сердце. Получилось два кольца. Внутреннее и внешнее. Во внутреннем стояли люди, по внешнему шел Боня.
Толпа чувствовала себя, как селедки в бочке, тесно прижавшись друг к другу, боясь переступить черту. Раньше я думала, что их тут человек триста, а после того, как кольцо плотно сжалось, стало казаться, что сотня, не больше.
«В нашем общежитии — внеплановое уплотнение!» — икнул Опыт. Я прокашлялась.
Как-то непривычно видеть Боню таким послушным… «Представляешь, что будет, если сказать Альберту про битого зайца и гипотетическое умение зажигать спички? Готов поспорить, он с интересом посмотрит на спички, на зайца и загадочно промолчит. А через месяц под его чутким руководством заяц будет профессионально тушить пожары!» — усмехнулся Опыт, обнимая свою Любовь.
— Тварь! Патрулируй! — заорал Альберт, давая знак какому-то инквизитору. Тот поднял меня на руки и завернул в свой плащ, и встал рядом с Альбертом. Перед нами встал еще один инквизитор, готовый в любой момент заслонить меня от угрозы. Боня стал наворачивать круги вокруг своих «подопечных».
— А теперь все встали на колени и заложили руки за голову. Кто не сделает это — сдохнет на месте! — приказал Альберт. Толпа выдохнула. Боня оскалился, капая кровавой слюнкой на брусчатку.
На фоне полыхающей Академии Альберт был страшен. Черная фигура в плаще, спокойно стояла перед толпой. Точнее, тут все было наоборот. Толпа стояла на коленях перед черной фигурой. Я бы в жизни не поверила, что человек час назад встал со смертного одра. Несколько гордецов долго колебались, но потом передумали героически умирать.