Закон подлости гласит...
Шрифт:
Меня с наслаждением наказывали поцелуем, а я чувствовала, как по моему лицу скользят волосы. Через десять минут я вошла во вкус и стала настоящей преступницей, за что понесла заслуженное наказание. С законом у меня проблем нет. Это у закона со мной проблемы… Потом я отважилась на рецидив, прослыв злостной рецидивисткой, заработав себе еще один допрос с пристрастием.
— А теперь чистосердечное признание. Я люблю тебя… — вздохнула я, прижимая его голову к своей груди и нащупав рукой на подушке смятую рубашку. Его или моя, я еще не выяснила, и до восьми утра выяснять не хочу.
— А теперь выслушай приговор, — услышала я вздох. —
— В качестве акции устрашения? — улыбнулась я, пряча улыбку в его волосах. — Или рассчитываешь, что тебе все-таки дадут твой заслуженный диплом в качестве свадебного подарка?
И тут же я погрустнела, вспоминая все, что произошло не только на моих глазах, но и с моим непосредственным участием.
— Альберт… Как мне теперь смотреть на людей? — спросила я, перебирая длинные волосы и красиво раскладывая их у него на спине.
— Смотри, как обычно. Как я смотрю на них десять лет подряд, — ответил Альберт, проводя пальцами по моей коленке. Когда Альберт лично раздел меня дома, ему стало плохо. Он покачнулся, глядя на запекшуюся кровь, ссадины и многочисленные огромные синяки, гематомы и припухлости ушибов. Ничего. Магия умеет творить настоящие чудеса, если хочет…
— Что случилось десять лет назад? — спросила я, обнимая его голову.
— Ничего интересного, — проворчал Альберт. — Началась эпидемия. От нее слег и благополучно умер старый припадочный канцлер. Люди заподозрили магию. Нас, штрафной патруль из двадцати человек, не угодивших поведением и происхождением, бросили на защиту Академии. Толпа собралась на штурм, старый канцлер от магии трясся в своем кабинете, напуганные студенты и преподаватели тряслись в аудиториях, боясь усугубить ситуацию, которую усугублять было бессмысленно. Погромы, грабежи, убийства. Толпа подошла вплотную к Академии. Наше начальство решило, что можно все решить мирно. Бернса просто растерзали, даже не дослушав, хотя начинал он очень интересно и познавательно. Не знаю, как других, но меня ситуация возмутила. Учитывая ошибки начальства, я вспомнил, чему меня учили и начал свои переговоры. Меня поддержали. В тот день мы навели порядки на улицах. К нам присоединились другие инквизиторы. Вот так и получилось… С утра вышел из инквизиционного корпуса — обычным патрульным- штрафником, вечером вернулся новым канцлером от инквизиции с полусотней трупов на совести и списками тех, кто будет восстанавливать город.
— А пиала? — спросила я, представляя такое «боевое крещение».
— Маги не любят делиться артефактами. А поскольку я учился в Академии, я знал о ней. На правах канцлера я пришел в кабинет к канцлеру от магии и выставил свои требования. Им пришлось пойти на встречу…. Так! Повернись на живот. Где твоя особая примета?
— Откуда ты знал про нее раньше? — спросила я, вспоминая все виденные мною рисунки и переворачиваясь. Что-то я не видела на них «особой приметы»!
— Я и не знал. Это был сарказм. Я просто в тот момент был немного зол на мисс Что Ни День, То Неприятности. И мне нужно было указать в графе «особые приметы» хоть какую-нибудь правдоподобную информацию, которой на тот момент я не располагал, — услышала я, закусывая губу от возмущения. —
— Бюрократ, — фыркнула я в подушку.
— И вот теперь я лежу и думаю… А ведь я был очень близок к истине… — услышала я голос, сопровождаемый поглаживанием «особой приметы».
Мы оделись, позавтракали. Альберт собирался на работу, а мне предстояло сидеть дома. Я наказана. И тут в дверь постучали.
На пороге стоял Марко. На нем была знакомая рубашка. Я прищурилась.
— Извините, миссис Бэнгз сообщила, что вы уже проснулись. Миссис Краммер, я выполнил поручение. А теперь решил зайти и сказать, что я ухожу, — вздохнул Марко, разглаживая на себе рубашку Альберта. Мою любимую рубашку. — Я подумал, что мне лучше уйти сейчас. На первой секторали живут родственники моего отца. Я не знаю, согласятся они меня приютить или нет, но…
— Стоять. Ты хочешь сказать, — Альберт посмотрел на Марко таким взглядом, от которого бедняга вообще смутился, — что мы не найдем для тебя тарелку супа и свободную комнату? Только учти. Здесь действуют особые правила. Никакой телепортации, никакой магии без разрешения. А теперь бери ручку, бумагу и садись писать список вещей, которые тебе необходимы. Четко по пунктам. Первое, второе и третье. Когда я вернусь — список должен быть готов.
Я вздохнула, скрывая улыбку. «Заюшке» еще многое придется пережить в этом доме. Но выбрасывать «зайку» на улицу после того, что он сделал, я категорически не согласна.
«Зайку бросила хозяйка, под дождем остался зайка…» — язвительно заметил Опыт, прижимая к себе смущенную Любовь. — «У нас намечается пополнение!»
Любовь показала округлившийся животик.
«Кого ждем?» — спросила я, удивляясь.
«Маленькое Счастье…» — вздохнула Любовь, расправляя крылья и целуя Опыт, который положил руку ей на живот. — «Не переживай. Оно будет расти с каждым днем…»
— К вам пришли! — сообщила миссис Бэнгз, приоткрывая дверь в комнату. — Они представились, как Томас Линдер и Джеральд Двейн. Они очень хотят вас видеть. Я предложила им зайти, но они сказали, что ненадолго. Они хотят, чтобы вы вышли к ним. Давайте, я помогу вам с платьем.
Через пять минут я спустилась вниз. Миссис Бэнгз открыла дверь, выпуская меня на улицу. Сделав несколько шагов, я увидела Томаса и Джеральда, облюбовавших скамейку под деревом. Томас был одет дорого и очень солидно. На нем был темно-синий редингот с красивой вышивкой на манжетах и воротнике. Джеральд был в коричневом свитере, из ворота которого торчал почему-то один уголок воротника. Второй стыдливо прятался. В руках Тома был красивый букет, который он нервно поправлял.
— Анабель! Ты жива! — крикнул Джеральд, маша мне рукой. — Ну и бабка! Кому расскажи — никто не верит, что меня чуть на тот свет не отправила старушка! Я знал, что не нравлюсь бабушкам, но чтобы настолько!
Томас подошел ко мне и заявил, что теперь он — проректор. Победил, при умопомрачительном конкурсе один человек на одно место. Работы — очень много. Академию постепенно восстанавливают. В отремонтированных аудиториях уже прошли первые занятия. И ему, Томасу, на правах проректора, дали право читать напутственное слово для первокурсников. Вместо того, чтобы рассказывать о возможностях магии, он, Томас, час рассказывал про ответственность. Том попытался мне вкратце пересказать смысл своей речи. Я пыталась подавить зевок, делая вид, что слушаю очень внимательно.