Закон проклятого
Шрифт:
Пастор закричал. Но крик его потонул в раскатах дьявольского хохота.
– Вот он, момент истины! Вы чувствуете его, святой отец?! Вы чувствуете его?!!!
– Сгинь, изыди, Сатана! – кричал несчастный пастор.
– Я не Сатана, святой отец, – раздался голос у него за спиной. – Я такой же человек, как и вы. Просто благодаря счастливому стечению обстоятельств я стал тем, кого изначально задумывал сотворить Господь. Но, наверное, после он счел, что для собственных рабов этого будет слишком много, и создал тех червей, которые сейчас украшают стены вашего храма. Так что я
Но пастор не слушал. Он лишь трясся и, быстро крестясь, творил молитву. Но красноглазый демон в чёрном плаще не исчезал, а лишь криво усмехался.
– Ну что, всех святых вспомнили, святой отец? Скажите, а чему бы вы молились, если б вашего Бога не распяли, а, скажем, повесили? Виселице с болтающимся на ней трупом? Х-ха! А сверху – божественный нимб… Тьфу! Жалкие идиоты!
Схватив пастора за воротник сутаны, чудовище легко, словно пушинку, подняло его с пола. Из оскаленной пасти на святого отца дохнуло сладковатым запахом крови.
– А теперь, пастор, расскажи-ка мне, что ты там бормотал жёнушке сержанта Томпсона о каких-то кинжалах и дурацких пророчествах?
Но пастор Мэтью не мог вымолвить ни слова. Из сведенного ужасом горла неслись лишь хрипы, и дико вращались, вылезая из орбит, выпученные, бессмысленные глаза. А в его голове уже ковырялись холодные, скользкие пальцы, сосредоточенно перебирая остатки ускользающего разума.
Обычно колоссальное здание международного аэропорта напоминало растревоженный муравейник. Сотни людей суетились, бегали, размахивали сумками, чемоданами и билетами с изображениями маленьких самолётиков. Хлопали двери, звенели металлодетекторы, плакали маленькие дети и экзальтированные дамочки, провожающие в дорогу своих мужчин. Шарканье тысяч пар обуви, гул отлетающих самолетов и разноязыкая речь, льющаяся из множества глоток, сливались в монотонный, однообразный шум, который мог запросто свести с ума какого-нибудь сельского жителя, впервые попавшего в этот содом.
Однако сейчас в громадном здании было на редкость тихо. Часы над главным входом показывали без четверти три ночи, а большое электронное табло, на котором высвечивались маршруты и номера рейсов, было почти пусто. Лишь две надписи на информационном поле размером с небольшую площадку для гольфа сиротливо перемигивались светящимися буковками. Рейс на Париж задерживался, а вот самолёт на Москву готов был подняться в воздух с минуты на минуту.
Но, видимо, в столь поздний час мало кого интересовали Эйфелева башня и древние стены Кремля, и потому девушка из отдела регистрации пассажиров клевала носом и в пятый раз украдкой подправляла маленькой кисточкой и без того идеальный маникюр, лишь бы ненароком не заснуть на рабочем месте.
Седовласый джентльмен в длинном чёрном пальто шёл через зал. Его остроносые сапоги с лязгом долбили мраморный пол, как будто были подбиты лошадиными подковами. На морщинистом и загорелом, как у ковбоя на рекламе «Мальборо», лице красовались большие солнцезащитные очки. Какому-нибудь байкеру или рок-музыканту подобный наряд подошел бы гораздо больше, чем пожилому человеку. Но каких только чудаков не встретишь в наше сумасшедшее время.
Эта колоритная фигура не спеша подошла к прозрачному ограждению и постучала по стеклу костяшками длинных, ухоженных пальцев.
– Слушаю вас, мистер, – очнулась девушка и торопливо убрала в сумочку пузырёк с лаком.
– Моя фамилия Смит, – гнусавым голосом сказал седой джентльмен. – Джон Смит. Мой самолёт взлетает через пятнадцать минут.
– Ваш паспорт и билет, пожалуйста…
Девушка включила компьютер, и колонки цифр и фамилий забегали по экрану.
– Так вы говорите, ваша фамилия Смит? Но здесь ничего…
Человек легким движением холеных пальцев чуть-чуть сдвинул свои очки и взглянул на девушку. На секунду показалось, будто из-за затемнённых стекол полыхнул красный огонь.
– Ах да, вот. Простите, пожалуйста, – девушка мило улыбнулась. Движения её стали чуть плавней, и взгляд поплыл куда-то в сторону, как у наркомана, вколовшего себе изрядную дозу. – Пожалуйста, ваш билет, паспорт…
Старик в пальто криво ухмыльнулся и достал из кармана стодолларовую бумажку. Девушка внимательно сличила лицо клиента с изображением президента Бенджамина Франклина, кивнула и поставила штамп регистрации прямо на печать Кливлендского банка.
– Мама, гляди, это тот самый дядя…
Дородная дама тащила на плече объёмистую сумку. В одной руке у неё был поводок с карликовым пуделем на другом конце ремешка. Свободной рукой она крепко держала за рукав семилетнего мальчишку, который тормозил обеими ногами и ни за что не желал идти вслед за матерью.
– Ну мама, ну смотри же, это тот самый маньяк…
Мальчик видел то, что не могли видеть взрослые. У конторки стоял Эндрю Мартин. Тот самый, чьё лицо сегодня днем показывали по всем каналам телевидения. Серийный убийца, отправивший на тот свет четырнадцать человек, в том числе семью полицейского и собственную беременную жену, мирно беседовал с девчонкой в униформе и совал ей в окошко какие-то бумажки.
Карликовый пудель, сонно трюхавший за хозяйкой, вдруг тоже проснулся, ощерился и зарычал на седого джентльмена, демонстрируя свои крохотные зубки и на редкость скверный характер.
– Ох, горе моё, – вздохнула женщина и поочередно дёрнула как следует своих питомцев, одного за рукав, другого – за поводок. – Вы уж извините, мистер, они оба ещё дети…
Эндрю Мартин улыбнулся.
– В Библии сказано, что устами младенца глаголет истина, мэм. Они часто видят то, что недоступно взрослым. К сожалению, им никто не верит…
Но женщина была уже далеко. У неё не было ни времени, ни желания слушать бредни престарелого идиота. Две свои самые серьезные проблемы, которые заботили её больше всего на свете, она сейчас тащила за собой, а те упирались и поминутно оглядывались назад.
– Ваш багаж, сэр?
Усатый пограничник поднял глаза на старика, и его взгляд тоже вдруг стал пустым и отсутствующим.
– Мне не нужен багаж, парень. У меня всё с собой.
Ладонь с длинными музыкальными пальцами нежно погладила второе металлическое сердце, бьющееся под чёрным пальто.