Закон проклятого
Шрифт:
Иван неистово целовал прекрасно сложенное, гладкое, прохладное тело, стараясь не встречаться глазами с его странной хозяйкой. Он обнимал её – мягкую, податливую, безжизненную… Его огненная плоть вонзалась в девушку, получая своё сполна, на все сто пять процентов, за все месяцы, проведенные в тюрьме и, как минимум, на пару дней вперед. Но сознание чётко фиксировало происходящее.
«Как кукла. Лежит как манекен из секс-шопа. Как труп в морге. Ох, жуть-то какая, мамочки родные…»
Он бурно, с хрипом и конвульсиями, взорвался внутри девушки, выплеснув накопившееся за месяцы отсидки море эротических переживаний, охнул, упал на неё
Животное, скрывающееся у любого нормального мужика чуть ниже пупка, снова напряглось и начало двигаться. Он смотрел на фантастически красивое лицо и не мог остановиться. Да, впрочем, не очень-то и хотелось останавливаться. С закрытыми глазами Жанна смотрелась гораздо лучше, чем наоборот.
Вдруг девушка подняла ноги и обвила ими парня. Он почувствовал на своей спине эти мягкие, но сильные объятия, из его груди вырвался стон, больше похожий на рёв раненого медведя, и сознание снова провалилось в вязкую дымку, в которой нет ни мыслей, ни чувств, ни окружающего мира – лишь злая, первобытная похоть, лишний раз доказывающая, что человек – это всего-навсего дикое животное, когда-то непонятно для чего научившееся ходить на двух ногах…
Иван не знал, сколько прошло времени – час или три. За окном сверкала мерцающими звёздами глубокая ночь. Парень дернулся в последний раз и наконец-то слез со своей неподвижной партнерши, утирая мокрое от пота лицо краем смятой подушки. Ночь дохнула в форточку порывом холодного воздуха, и Иван ужом забрался под одеяло. Он коснулся ладонью тела Жанны, пытаясь обнять её, – и отдернул руку. Теперь кожа девушки была не просто прохладной. Она была ледяной. Иван, преодолевая внезапное отвращение, отодвинулся и потряс её за плечо:
– Слышь, подруга. Ты жива или где?
Она медленно подняла ресницы:
– Ты всё? Я могу идти в ванную?
– Иди… чего уж тут…
Он не знал, что говорить, как вести себя со своей неожиданной любовницей.
«Чёрт-те что. Морду сотворила, как будто великое одолжение сделала. Принцесса ненормальная. В ванную попёрлась… И ни слова, ни взгляда, спина прямая. Как на плацу ходули переставляет – ать-два… Ну и хрен с тобой, подруга. Кинжал ей подавай. Сейчас, разбежался… Хрен тебе, а не кинжал».
Он осторожно спустил ноги с кровати и потянулся к сумочке, ожидающей на столе свою хозяйку. Ридикюль из натуральной крокодиловой кожи (Ишь ты! Нехило живут защитники угнетенных!) щёлкнул замочком. Иван заглянул внутрь.
Ничего особенного. Блокнот, длинная металлическая авторучка, набор косметики, стопка визитных карточек. Иван вытащил одну.
«Городская коллегия адвокатов. Полякова Жанна Владимировна. Адвокат». Рабочие телефоны, адрес и номер юридической консультации. Всё.
Он перебрал всю стопку. Везде одно и то же… Ан нет, не везде. Несколько визиток лежали в блокноте отдельно. На них от руки был написан ещё один телефон и адрес.
«Ага, наверно, домашний…»
Иван аккуратно закрыл сумочку и положил её на место. Нагло украденную визитку он сунул в ящик стола. Подальше, поглубже, под кучу старых газет и журналов.
В ванной перестала течь вода. Парень тихонько задвинул ящик и юркнул под одеяло…
Она одевалась медленно, без малейшего стеснения демонстрируя великолепное тело. Иван ещё маленько посмотрел на этот стриптиз наоборот, крякнул и направился в душ. Горяче-холодные струи бюджетного варианта контрастного душа, создаваемого попеременным лихорадочным кручением кранов, вышибли из головы дурную стрессовую муть последних дней, освежили тело и привели в порядок мысли. Когда он вернулся, Жанна по прежнему невозмутимо восседала на кровати, покачивая обнажённой ножкой. Иван с размаху плюхнулся на необъятную дореволюционную кровать так, что застонали пружины, и блаженно растянулся на смятых простынях.
– Так как же наш договор?
– Какой такой договор?
Иван сделал круглые глаза. Терпеливо и монотонно, словно закалённая в школьных баталиях учительница, давящая на мозги бестолкового первоклассника, Жанна начала снова:
– Хозяин освободил вас из тюрьмы, уничтожил материалы уголовного дела и всех, кто имел к нему хоть малейшее отношение. Взамен он хочет амулет. Я думаю, это понятно? Вы только скажите, где он спрятан, – и мы в расчете.
– А я думал, после всего происшедшего мы будем на «ты»…
Казалось, девушка немного занервничала:
– Иван, перестаньте валять дурака! Учтите, вас выпустили под подписку о невыезде. К тому же возбуждено новое уголовное дело, теперь уже о пропаже следователя, потерпевшего, свидетелей и следственных материалов. Это очень серьезно. И прежде всего – для вас. Отдайте амулет, и мы возьмем на себя все ваши проблемы.
«Проблемы они мои на себя возьмут. Вот спасибо! Теперь я уж сам как-нибудь разберусь со своими проблемами без тебя и без твоего Хозяина».
Ивану уже начало надоедать это нытьё. Ему вдруг смертельно захотелось спать. Навалилось всё разом – нервотрепка освобождения из изолятора, происшествия последних дней, бессонная ночь с этим живым манекеном.
Чтобы как-то отвязаться, он ляпнул первое, что пришло в голову:
– Слушай, чёрт с тобой. Со мной до тюрьмы пацан тусовался, Макс. Я ему на хранение тот диск отдал. Так что вот так. А теперь не обессудь, но спать я хочу как собака. Будешь уходить, захлопни дверь.
Он отвернулся к стене и зарылся носом в подушку. Катись оно всё к такой-то маме. Жанна, её Хозяин, диск…
Вдруг то ли шорох за спиной, то ли какое-то необъяснимое предчувствие заставило его открыть глаза и резко крутануться в постели. Он бы ещё успел отразить удар, но ветхая простыня не выдержала рывка и расползлась под ним. Иван лишь на секунду потерял равновесие. Последнее, что он видел, было бесстрастное восковое лицо Жанны и опускающаяся на него сверху длинная металлическая авторучка, зажатая в её маленьком кулачке.
Таракану хотелось пить. После ночи сплошного обжорства – благо, на давно не видавшей половой щетки кухне было достаточно объедков – жажда томила насекомое и заставляла его семенить, перебирать всеми своими ножками в поисках желанной влаги, несмотря на приближающийся рассвет. По всем законам природы ему уже давно было пора забиться в свою темную, сырую норку и не высовываться наружу до следующего вечера. Но, как назло, сегодня было всё – море сытной пищи, шустрая, любвеобильная подруга, беганье наперегонки и бесконечный трёп за жизнь с соседями посредством взаимного потирания усов. Но вот попить за всю ночь как-то не случилось. А сейчас вдруг некстати накатило, жажда помутила разум. Всё существо требовало воды любой ценой, и прусак суетился, бежал сломя голову, сам не зная куда.