Законам Мерфи вопреки
Шрифт:
С этими словами я вытащила папку с болванками, положила их перед Пинегиным и распрощалась к обоюдному удовольствию…
У меня было немного свободного времени, и я с удовольствием прогулялась по Летнему саду, благо погода позволяла. Деревья ещё зеленели, лишь кое-где появилась жёлтая листва. Я выбрала уединённую скамейку и предалась ничегонеделанию. Порхали по саду последние бабочки. Где-то поодаль играл саксофонист. Играл неплохо, но только что-то ужасно тоскливое. Инструмент буквально плакал навзрыд в его руках. Я стала было погружаться в пучину меланхолии, но вовремя взяла себя в руки и пошла к машине.
В «Бастионе» меня поджидал в приёмной Витя Чистяков, он же Клещ.
– Здрасьте, – широко заулыбался он при моем появлении. – А я уже вот значит, здесь.
– Я рада, – ответила я и, поздоровавшись с ним и Леночкой, прошла в свой кабинет.
Витя просочился следом. С ходу оседлал полюбившийся стул и спросил:
– Ну как? Что сегодня делать будем?
– Разговаривать.
И мы действительно проговорили с ним полтора часа. Витя оказался достаточно словоохотлив, а кроме того, явно проникся ко мне симпатией. Это был и плюс и минус. Хотя больше плюс. Результаты тестов меня вполне удовлетворили, просто надо было уточнить некоторые позиции.
Я слушала, как он рассказывает о своём детстве, юности, о службе в армии и окончательно укрепилась в своих выводах. Нормальный парень, социально развитый, без каких-либо патологий, он бы и сейчас мог адаптироваться в обществе.
– Ну что, Витя, – стала заканчивать я нашу беседу. – Могу сказать одно. Я буду рекомендовать тебя на повышение. У тебя есть задатки. Но я отмечу и другое. Как ты сам понимаешь, одного желания и способностей руководить людьми мало.
– Ха, – осклабился Витя. – А это на что?
И он потряс в воздухе кулаками.
– Нет, я имею в виду знания. Подумай над этим. Было бы здорово, чтобы ты всё-таки закончил хотя бы десятилетку.
– Школу? – поморщился парень.
– Да, вечернюю школу. Это было бы для тебя необычайно полезно. Я бы не говорила этого, если бы у тебя не было способностей.
– Да надо мной же смеяться будут.
– И ты вместе с ними посмейся. Они и отстанут.
– Вы чо, серьёзно? – набычился Витя. – Вы это Циклопу скажете?
– Да, я буду рекомендовать отправить тебя доучиваться. Но мне бы не хотелось делать это без твоего согласия.
– Ну, блин, дела! – зачесал он в затылке. – А я бы смог потом в радиотехнический поступить?
– Пожалуйста, – ответила я. – Получишь аттестат и учись на вечернем, или заочном. Без отрыва, так сказать, от «производства».
Витя подумал-подумал, а потом решился:
– Эх, была не была! Один раз живём! Пишите: согласен.
Я так и поступила…
…«Бывший безбашенный отморозок» вновь всю встречу отмалчивался. Так что у меня получилось сплошное говорение, и никакого слушания. Но добилась-таки ответных реакций. Если вначале он демонстративно игнорировал мои вопросы, то под конец стал отвечать. Междометиями, скупо, но отвечать. И даже лицевые мышцы расслабил.
А когда наш сеанс закончился, он выдавил из себя целую фразу:
– Ну, я пошёл?
…В приёмной меня дожидался референт Сериков.
– Добрый вечер, Валерия Михайловна! – с этими словами он поднялся из кресла и протянул мне папку. – Вот то, что вы просили! Повторные анализы, так сказать.
И нагловато усмехнулся, глядя мне в глаза.
Я никак не прореагировала на этот выпад, лишь рассеянно произнесла:
– Ах, да-да, спасибо, вы свободны!
Он стушевался, хотел было огрызнуться, но я уже повернулась к Леночке, чтобы обсудить с ней очередные кандидатуры на понедельник. Так что Серикову ничего иного не оставалось, как тихо испариться.
День был не из самых тяжёлых, но в подземный паркинг я спускалась, выжатая словно лимон. Как хорошо, что ласточка поджидала меня, блестя свежевымытыми боками. А когда знакомый охранник, открывая шлагбаум, приветливо козырнул, я подумала, что мне начинает нравиться сибаритский образ жизни. Ну, или почти сибаритский (ещё бы не работать)…
…Дома всё было как всегда. Натка оккупировала телефон, предоставив право просмотра телевизионных программ отцу. Но едва я переступила порог, как они сгрудились вокруг меня: сиамская нагло мяукала; Сергей жаловался, что он голоден как собака; а Натка совала мне под нос дневник с первыми оценками. Лишь покормив всех голодных, пожалев всех униженных и оскорблённых (в пределах своей квартиры), я приступила к психологическим изысканиям. Надо отдать должное – Пинегин правильно меня понял и тесты коллективом «Палладина» были заполнены с достаточной степенью искренности.
Окончательно обработав материалы к субботнему вечеру, я смогла суммировать свои впечатления. Как директор – Пинегин терпим, хотя и оказался типичным представителем авторитарного руководства. Как человек? Карьерист, себе на уме, в меру хитёр, в меру жаден, обучаем. Мечтает о большой власти и больших деньгах. Не очень ясным оставалось только одно. Самооценка у Пинегина была явно завышенной, однако весь коллектив оценивал своего директора ещё выше! Остерегусь слова «боготворил», но что-то близкое к этому. Причём, и это было видно из графиков, все пять женщин, а вслед за ними и референт и бухгалтер, довольно честно (в разной степени, естественно) отмечали негативные черты своего начальника. Но как только дело доходило до вопросов о доверии…, о заинтересованности в работе под управлением…, о моральном настроении…, об удовлетворённости своей работой и так далее, как тут же выставляли Пинегину высшие баллы.
Я протёрла глаза и отошла от компьютера. Получалась какая-то несуразица. Средненькой руки руководитель пользуется бешеной популярностью у подчинённых, причём они прекрасно видят его недостатки, как руководителя, а следовательно и человека. Ну, словно шах и его гарем. Да, деспот, но мы его любим?
Я заинтересовалась получившейся картиной. И стала заново просматривать материалы – может быть, я пропустила какую-то черту Пинегина? Но нет. Из четырёх тестов и моих личных наблюдений получалось, что нет у Игоря Леонидовича никаких выдающихся качеств. А вот коллектив их видел!
Да, загадка природы! Может быть, он обладает неким магнетизмом, который я не сумела уловить? А может у него необычайно высокий интеллект? Надо бы его в этом направлении протестировать.
Притом что сам Пинегин к своему коллективу относился свысока, надменно.
Что ж, надо будет это иметь в виду, при выстраивании работы в «Палладине».
Теперь настала пора заняться референтом Юрой Сериковым. Здесь всё было предельно ясно. Каков барин, таков и холоп. Маленький пинегин, вырастет – станет большим.