Законы лидерства
Шрифт:
Вера расцвела пуще прежнего, продолжая играть "в пуговички". Ко мне относилась с плохо скрытой насмешливой снисходительностью. Во всяком случае, именно эти нотки прозвучали в ее голосе:
– Петр Петрович, Владимир Лукьянович просит вас пожаловать к нему сегодня после обеда. Он примет вас в директорском кабинете. В четырнадцать пятнадцать.
И по этой категорической добавке я понял, что и временный хозяин большого кабинета не очень-то уважает неудачливого соискателя ученой степени. Впрочем, и упомянутый соискатель относится к нему не лучше.
Мое отношение к новому директору и все опасения полностью разделяла Таня.
– Ну что же, я пошел к новому шефу, раз вызывает.
– "Я на подвиг тебя провожала", - пропела Таня, дурачась, тонким детским голоском - Что-то чересчур расшалилась девчонка. Не к добру.
– Не к добру, - согласилась Таня, и я понял, что она просто хотела развеселить меня перед неприятным визитом.
В директорской приемной Вера заставила меня просидеть почти час, игриво извиняясь и впуская в кабинет все новых "срочных" посетителей. Наконец мое терпение истончилось до туго натянутой струны. Я резко встал со стула, и она все поняла без слов.
– Сейчас выйдет посетитель, и вы войдете...
– И совсем другим тоном Хотелось побыть с тобою хоть так, Петенька...
Притворяется. Зачем?
Все-таки злость мигом улетучилась. Неужели сохранилась где-то в душе привязанность к ней?.. Невольно вспомнились горькие слова Виктора Сергеевича о микродолях вещества, которые часто управляют нами...
Владимир Лукьянович грузно поднялся из-за стола, пошел мне навстречу с протянутой рукой. Где-то он высмотрел этот церемониал и теперь подражал ему, изображая большого радушного начальника.
Указал мне раскрытой ладонью на кресло напротив. Я удобно умостился в кожаных емкостях, предполагал, что разговор будет не из коротких.
– Ну вот, Петр Петрович, не так давно мы с вами виделись здесь же, на этом самом месте. Я это помнил слишком хорошо.
– Срок, о котором мы условились, прошел, голубчик. Так, может быть, вы изволите доложить о результатах опытов?
– Простите, но о них я доложу директору, когда он вернется.
– Евгений Степанович поручил это дело мне. К его приезду я должен подготовить отчет. Так что уж позвольте...
– Результатов пока нет, Владимир Лукьянович. То есть нет ожидаемых.
– Уговор дороже денег, - игриво погрозил он жирным пальчиком.
Как не похожи были и эти слова, и этот узколобый человечек с перевернутым лицом на того хозяина кабинета, которого не могу забыть. Он словно возник на миг из небытия - остролицый и остроглазый, быстрый в движениях и словах, возник так ясно и зримо, что я заморгал и зажмурился.
Владимир Лукьянович понял меня по-своему. Почувствовал себя хозяином положения. Вышел из-за стола и сел рядом со мной, закинув ногу за ногу. Штанина туго натянулась на жирной ляжке, носок его модной туфли описывал круги. Владимир Лукьянович явно начинал какую-то игру со мной, как кошка с мышкой.
– Сколько времени вам еще понадобится, Петр Петрович?
– спросил он и небрежно мизинцем сбросил пепел с сигареты.
– Не берусь определить точно, чтобы вторично не ошибиться.
– Ценю откровенность. Наиболее дефицитное качество в наше время. Правда, в очереди за ним не стоят. Знаю о ваших затруднениях и постараюсь помочь. Он хотел выглядеть заботливым, всепонимающим "батей", который и обласкать и пожурить может, и облагодетельствовать, и низвергнуть в тартарары.
– Так вот, Петр Петрович, мы вам поможем с устройством быта. Вы - нам, мы - вам, откровенность за откровенность, по-отцовски скажу: выбор ваш одобряю. На первых порах мы вам в "гостинке" квартиру выделим.
– Но я еще не женат.
– Не будем формалистами. Это, как я понимаю, вопрос короткого времени. А по основной работе, - он осклабился, - я вам подкину те самые синтезаторы, в которых вы вот так нуждаетесь, - он провел ладонью по горлу.
– Дал бы еще тогда, когда вы просили, если бы сам решал...
"И был директором", - мысленно продолжил я его фразу. Она была гладкой, хотя и несколько коммерческой, но я не верил ему, ибо хорошо запомнил его кивок Рожве на защите. И все же, к моему стыду, какие-то сомнения зашевелились. Он уже не казался таким отвратительным. Я разозлился на себя и за эти сомнения, и за то, что, оказывается, могу так быстро изменить отношение к человеку, которому не верю. Кто же я сам такой? Чего стою?
– У вас будут ТФ-синтезаторы, Петр Петрович. Новейшие, с иголочки, импортные. Будет и остальное - все, что потребуется. Создадим новые условия и в совхозе. Там тоже будут довольны. Но ответьте мне, Петр Петрович, можно ли рассадить этих ваших лидеров в отдельные стада? Пусть они властвуют каждый в своем стаде и не воюют. А некоторые показательные экземпляры следует содержать индивидуально, как вы думаете? Ведь они будут смотреться и каждый поодиночке, насколько я понимаю, и произведут впечатление на членов комиссии? Мне рассказывали, что шерсть на овцах высшего качества, дубленка выйдет - шик. Комиссия придет и уйдет, аки смерч. А вы потом будете спокойно работать уже в новом качестве - кандидата наук и ведущего научного сотрудника. Возможно даже, главного руководителя лаборатории. Многоуважаемому Кириллу Мефодиевичу ведь давно пора на пенсию. Тут вам и возможности новые откроются. Зеленый свет по всей линии. Понимаете? А сейчас я хочу, чтобы эта наша работа поскорее дала практические результаты, с которыми Евгению Степановичу не стыдно показаться не только в управлении, но и в академии.
Я все понял. Да, он говорил не только от своего имени, но и от имени Евгения Степановича. Сам он никогда бы до этого не додумался. И разговор со мной они специально перенесли на время отъезда директора, чтобы Евгений Степанович оставался как бы ни при чем, ведь он мог и не знать, о чем будет говорить со мной его зам. Они хорошо рассчитали. Почему же мне не ухватиться за протянутую руку? Почему, в свою очередь, слегка не схитрить и не убаюкать его обещальными словами, так сказать, не заверить руководство? Ведь он берет ответственность за весь марафет перед комиссией на себя.
Но даром ничего не дается. И если я сейчас схитрю и хоть немного сойду со своей дороги, я уже не смогу вернуться на нее. Потому что буду уверять других в том, в чем сам не уверен, и в конечном счете, изменив себе, стану другим. И "дом с недоделками", который я сдам комиссии, заставит меня, как говорят строители, лечь в фундамент для крепости.
Холодные глаза навыкате находились совсем близко от моего лица. Он не догадывался, что я наблюдаю за ним, и как бы, давая себе отдых, снял улыбку со своего лица и оставил его голым - со змеиными губами и тонким носом, похожим на клюв. Пришлось повернуться к нему, и только тогда он поспешно прикрылся обязательно-доброжелательной улыбкой. Но я уже видел - я вспомнил!
– как он выглядит без нее.