Закрученный
Шрифт:
Ее тревога поубавилась.
— Напрашиваешься на комплимент? Или на признание в любви? — прежде, чем мог бы ответить, хотя он не знал, что на это сказать, она добавила. — Я не хочу, чтобы вы двое сражались, вот и все.
Ждала ли она, что он встанет и уйдет после этих слов?
— Мы сразимся. Это я гарантирую.
Возможно, это прозвучало грубо с его стороны, но он не хотел никаких недопониманий.
Ее плечи слегка опустились.
— Знаю. Поверь мне, если бы я могла надеяться вразумить
Он рассматривал ее, пытаясь отследить ее реакцию на его следующие слова так, чтобы это не выглядело, будто он следит за ее реакцией.
— Ты хочешь, чтобы я отказался?
Прошло несколько секунд. Она вздохнула.
— Нет. Ты не можешь. Он придет за тобой. Остальные придут за тобой. Вызов был брошен и принят, и если бой не будет проведен, все решат, что ты слаб, что они могут претендовать на то, что принадлежит тебе. Тебе больше никогда не дадут покоя. Я просто…
Хотела, чтобы они оба были в порядке. Ее можно понять.
— И опережая твой вопрос, — добавила она. — Я хочу, чтобы победил ты.
Этого он не ожидал.
— Почему?
— Потому что есть шанс, что ты его отпустишь. Он тебе подобной милости не окажет. Ты… ты уже знаешь, что будет?
— Нет, я не знаю, чем закончится бой. — Это правда. Элайджа показал ему несколько вариантов возможного исхода. — Я знаю, что твой брат не создаст проблем, пока ждет боя. То есть никто не попытается напасть на него. Или на меня. Если тебе от этого легче. Элайджа так сказал.
Она пожала плечами.
— Не легче. И я… Не думаю, что мы должны и дальше это обсуждать. Я плохо реагирую на каждое твое слово. Еще хоть одно, и меня вырвет тебе под ноги.
Великолепно. Хотел ее успокоить, а получилось, как всегда.
— Расстройство желудка — единственный симптом?
— Моя кровь стынет в жилах, а сердце грозит сломать ребра.
Все не так страшно, как он думал. Она всего лишь описала легкую паническую атаку.
— И ты никогда раньше такого не испытывала?
— Не до такой степени, — она нахмурилась, глядя на бритву. — А что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?
Если она хотела сменить тему, то пускай. Он не знал, как еще ее успокоить.
— Хочу, чтобы ты побрила мне голову.
— Побрила… что?
— Голову.
Ужас исказил ее красивое лицо.
— Но ты ведь будешь лысым.
Он почувствовал легкое веселье.
— В мире есть вещи и пострашней.
«Нет таких вещей! Это сильно повлияет на нашу красавицу», — возмущался Калеб.
Он кипел от негодования с того самого момента, как Эйден решил распрощаться с крашеными волосами.
— К тому же я не буду лысым. Я буду блондином. На бритве есть насадка, которая оставит пару дюймов волос.
— Ох, —
— Уверен.
— Тогда скажи мне, зачем тебе эта стрижка.
«Ага, — произнес Джулиан. — Это тупо. Мы будем выглядеть по-идиотски».
Элайджа никак не реагировал.
После всего произошедшего Эйден чувствовал себя совершенно другим человеком. Он и был совершенно другим. И все же каждый раз, проходя мимо зеркала, — а многие стены здесь были зеркальными, и видел он себя чаще, чем ему бы того хотелось, — он выглядел прежним. Это пора изменить.
— Просто, — только и сказал он.
— Ну хорошо, — уступая ему, Виктория несмело приступила к задаче, а он смотрел, как падают на пол одна прядкой за другой.
«Останови ее, — Калеб чуть ли не рыдал. — Схвати ее за руку, пусть прекратит».
На мгновение Эйден почувствовал, как нечто — веревка, может быть, — тянет вверх его руку, пальцы шевелятся, готовые сжать запястье Виктории. Он нахмурился. Ему требовалось сознательное усилие, чтобы держать руку опущенной.
Какого черта?
«Ну давай же, чувак, — продолжал настаивать Калеб. — Просто подними руку и схвати ее за запястье».
Поднять руку. Схватить запястье. Вывод напрашивался сам собой.
— Ты пытаешься взять контроль над телом, Калеб?
«Возможно», — проворчал тот в ответ.
Никто из душ не пытался так сделать уже несколько лет. То ли не могли без его разрешения, то ли вообще были неспособны на это.
Но этот рывок… Сильнее, чем что-либо из того, что они делали прежде. Он не был уверен, что это значило.
— Не делай так больше! — выпалил он.
«Ладно!» — обиженно ответил Калеб.
Виктория уже переместилась, встав между его коленей, и на его словах замерла:
— Я не… я только… ты же сам сказал!
Тут же раскаявшись, он сказал:
— Прости, это было не тебе.
— Ох. Ясно. Ты меня напугал, — она вернулась к стрижке.
Ее запах ударил в нос как бейсбольная бита. Эйден сразу же позабыл о душах, как только его рот наполнился слюной, а желудок свернулся в узел. Он был на грани голода с того момента, как ее брат покалечил и убил тех вампиров, и он едва смог покинуть тронный зал, не упав вниз лицом, чтобы облизать с пола такую аппетитную на вид кровь.