Залечишь мои раны?
Шрифт:
— Я хочу в душ, — вывернувшись из хвата Самойлова, Снежана соскользнула со стула. Он не добьется от нее признаний.
— Мы не договорили, — но он, кажется, не спешит сдаваться.
Отвечать Снежана не стала. Направилась прямиком в ванную, чтобы смыть с себя всю усталость и грязь очередного «замечательного» утра.
Марк проводил девушку взглядом, а потом сам опустился на стул, с которого она совсем недавно соскочила, застыл, как Снежана до этого, сосредотачивая все внимание на узоре кафельной плитки.
Господи,
— Черти что, — мужчина ругнулся себе под нос, емко характеризуя всю сложившуюся ситуацию.
Все их прошлые странности как-то враз померкли рядом с событиями этого утра, которое должно было стать очередным началом начал.
Душ помог. Помог разозлиться еще больше. Никогда в жизни Снежана не чувствовала себя настолько взбешенной. Это хуже, чем все обиды на Ярослава вместе взятые, хуже, чем то, за что Марк получил вчера по лицу. Диму даже ударить она не смогла бы, наверное. Убила бы один взглядом.
Лучше ему не появляться на ее пороге. Месяц, год, век. Пока Снежана не знала, сколько времени лучше не появляться, но долго. Очень — очень долго. А если он появится… Девушка открыла дверцы душевой кабины, выпуская пар в помещение, подошла к запотевшему зеркалу, провела по нему рукой, встречаясь взглядом со своим отражением, каким-то хищно улыбающимся отражением.
Если он появится, она с превеликим удовольствием сообщит о том, что сделала со всей его дурью. Жаль, Марк не дал ей самой спустить наркотики в унитаз. Тогда она чувствовала бы себя более причастной к этому. Тогда уже по ее вине лицо брата вытягивалось бы в недоумении, как утром вытягивалось ее лицо, когда Марк раз за разом откапывал новую заначку.
Что стоит делать в таких ситуациях? Ждать объяснений, оправданий? Он наверняка что-то придумает, это же Дима, он сможет. Но зачем? Как можно оправдать его поступок? Зачем его оправдывать?
А если не оправдывать, то что? Ненавидеть? Даже сейчас Снежана не могла его ненавидеть. Злилась до исступления, сжимала от бессилия кулаки, скрежетала зубами, но это только злость, не ненависть.
Ненависть холодна и перманента, а ее злость разгорелась сегодня утром и обязательно когда-то погаснет.
Стук в дверь вывел девушку из раздумий.
Марк. Во второй раз он не ушел так, как сделал впервые. Хотя теперь ведь у него есть куда более веские причины для этого — одно дело, когда тебя во сне называют чужим именем, другое — когда ты оказываешься в доме полном наркоты. А он не ушел… Странно…
— Все хорошо? — и голос взволнованный. Чего боится? Что испарится через вентиляционное отверстие? Так этого бояться стоит никак не ему, скорей уж у нее есть причины бояться очередного побега.
— Да, — наскоро просушив волосы полотенцем, Снежана повесила его, набросила на плечи халат.
— Можно я зайду?
Закономерное «зачем?», Снежана сдержала. Если хочет — пусть заходит. Наверное, посидел на кухне, подумал, что такие заморочки ему ни к чему, а теперь настроился на серьезный разговор, в котором будет что-то о том, что она чудесная девушка, но им лучше больше не встречаться, потому что… Нет, не из-за того, что произошло утром, конечно. А потому, что он ее недостоин. Какая разница, где услышать это — здесь или у входной двери?
— Заходи.
Марк отрыл дверь, впуская в ванную холодный воздух, остановился в дверном проеме, сосредоточив все внимание на ровной спине у зеркала. Снежана видела в отражении его напряженное лицо, сжатые в тонкую полоску губы, колючий взгляд. Он что-то решал, кажется, решил. Подошел вплотную, развернул, заглянул в глаза, выждал несколько секунд, а потом заговорил.
— Тот, кто оставил наркотики в твоей квартире дорог тебе?
Снежана ожидала не этого. Потому опешила, а потом попыталась понять, какой же ответ на его вопрос правильный.
— Да… Нет… Да, наверное.
Брат же остается братом даже когда он поступает как последний ублюдок? Даже когда поступает как последний ублюдок с тобой?
— И ты не хочешь, чтоб я лез в это дело?
— Нет никакого дела. Этот человек больше не появится здесь.
— Здесь — нет, а в другом месте? Думаешь, он не найдет другой способ подставить тебя?
— Он не собирался подставлять…
— Пусть не намеренно, но, поверь, собирался. Во всяком случае, он-то был готов в тому, что ждет тебя, обнаружь кто-то в твоем доме этот склад.
— Это больше не повторится. Никогда.
— Ты так уверена?
— Да, — Снежана вложила в ответ всю уверенность, которая только была в ней. Она ведь когда-то упрекнула Ярослава в том, что все дело в том, готовы ли люди прощать причиненное им зло. Когда-то Саша простила самого Яра. А вот он прощать Диму не спешил. Теперь она понимала, что кинула тот упрек зря. Она тоже вряд ли простит Диму. Может, когда-то сделает вид, что простила, но в памяти навсегда останется большая такая зарубка, чтоб не забывала.
— А если он явится за своим добром? Хоть представляешь, сколько это все стоило? Я не хочу волноваться за тебя, Снежа, а это очень опасно.
— И что ты предлагаешь? Нужно было хранить это все до возвращения владельца? Если меня не подводит память, ты сам смыл… это… в унитаз. — Называть наркотики наркотиками Снежане жутко не хотелось. Это слово каждый раз напоминало о том, как низко пал ее брат.
— Нет.
— А что тогда? — за время диалога, Марк притянул девушку еще ближе, теперь уже практически прижав к себе.