Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
— Ты опять начинаешь говорить сентиментальные глупости, — вспыхнула Джен. — Нечто большее! Как многозначительно это звучит. Не случилось ничего, кроме того, что ты рассказал. И это — главное. Сейчас я пойду к отцу и всё узнаю. В самом деле, не может быть, чтобы один самолёт разбомбил целый город. Подожди меня здесь, Ральф, и не распускайся.
И она быстро прошла в кабинет мистера Кросби.
Молчание, наступившее в гостиной, нарушила Таня. Она вошла с маленьким букетом яркокрасных и жёлтых цветов. Ей надоело одной гулять по саду, и, решив, что прошло уже довольно много времени для любого серьёзного разговора, она вернулась в дом.
— Взгляните, миссис Кросби, — весело сказала она, — какие хорошие цветы подарил мне старый Боб. Он сказал мне, как они называются, но я уже успела забыть.
Ей никто не ответил. Только тогда она заметила странную неподвижность миссис Энн и полную подавленность Крауфорда.
— Ах, простите, — сказала она. — Я, кажется, пришла не во-время. Я думала, что вы уже закончили беседу.
— Нет, Таня, — сказал Крауфорд, — разрешите мне вас так называть, — теперь уже всё равно, пришли бы вы раньше или позже. Садитесь и поговорим. И называйте меня просто Ральф…
Таня почувствовала в его словах какую-то горечь и, словно боясь сделать неловкое движение, присела на кончик стула.
— Вы меня пугаете, Ральф, — сказала она. — Случилось что-то страшное? Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?
Крауфорд печально улыбнулся.
— Нет, милая девушка, — сказал он, — вы ничем тут не поможете. Да и никто не поможет.
По тону лётчика, по выражению его лица Таня поняла, что разговор, из-за которого она ушла в сад, ещё не закончился. Не желая опять оказаться лишней, она сказала:
— Простите меня, но мне… мне, верно, лучше уйти.
— Нет, нет, Таня, вы сейчас никуда не пойдёте, останьтесь, пожалуйста, здесь. Мне с вами как-то легче, надёжнее. Вы, наверное, очень хороший товарищ, как, вообще говоря, все русские. Жизнь, Таня, это очень сложная штука.
— Я уже успела это заметить, — улыбнулась Таня.
— Становится совсем трудно жить, Таня, когда лётчик думает, что разбомбил врага, а на самом деле уничтожил собственное счастье.
— Я не совсем понимаю вас, Ральф, — осторожно сказала Таня.
— Тут и понимать нечего, Таня, — грустно сказал он. — Вы помните мой рассказ о советских лётчиках и о том, как я разбомбил заводы в городе Риген?
— Помню.
— Оказалось, что эти заводы принадлежат Гибсону и Кросби. Значит, принадлежат и моей невесте Джен. И вот всё это я уничтожил. Вы представляете себе, что я должен сейчас чувствовать?
Таня удивилась:
— Но как же можно было поступить иначе? Ведь там были танки…
— Я вначале думал так же, как вы. Я был уверен, что сделал хорошее дело. А, оказывается, я ударил совсем не немцев, а самого себя. Сейчас мне доказали мою наивность. Ведь за то, чтобы обозначить эти заводы как объект, недостойный бомбёжки, были заплачены деньги. Понимаете, Таня, что означают эти слова: заплачены деньги?
Глубокое возмущение и обида охватили Таню.
— Теперь я всё понимаю, — сказала она. — Значит, здесь всем безразлично, что будут прятать немцы на заводах, что они будут там производить, лишь бы заводы были целы. Ральф, скажите мне, что я вас не поняла, что я ошиблась. Ведь этого не может быть на войне, Ральф!
— Это именно так, Таня, — тихо ответил Крауфорд.
— Нет, это невозможно, — сказала Таня. — Ведь у нас, когда немцы наступали, люди жгли хлеб, сжигали свои дома, взрывали заводы и электростанции… И всё это только для того, чтобы ими не мог воспользоваться немец. Неужели в Англии не понимают, что каждый немецкий танк — это ещё несколько убитых английских солдат? Неужели в Англии деньги дороже сыновей?
Из кабинета вбежала Джен. Лицо её было оживлённым, почти радостным. Гибсон и Кросби, появившиеся вслед за ней, тоже выглядели довольными. Джен бросилась к Крауфорду.
— Всё кончилось чудесно, мой дорогой. Твои бомбы действительно причинили большие убытки на одном заводе, но всё это не страшно, и завод можно будет быстро восстановить. Мистер Гибсон и отец поедут ещё сегодня в Лондон и посмотрят фотоснимки. Я так рада, так рада…
— А вы подумали, — взволнованно сказала Таня, — о танках, которые стояли на этих заводах? Они уже вышли из укрытий и сейчас на полях Франции разворачиваются в боевые порядки. Против них идут английские и американские солдаты. В сердцах у них страх, но они солдаты и любят свою страну. Они идут против танков, хотя знают, что не все вернутся домой. И ни один не знает, что кто-то заплатил деньги за то, чтобы сберечь немцам эти танки…
Все молчали, смущённые речью Тани. Только на Сэма Гибсона её слова не произвели впечатления. Он недовольно поморщился и сказал:
— Довольно мелодекламаций, милая девушка. От таких речей мне всегда хочется есть.
— Успокойся, Таня, — сказала Джен, удивлённо глядя в большие ясные глаза подруги.
Таня старалась понять этих сдержанных и таких вежливых людей. Значит, всё это только маска честности, верности своей стране?
— Неужели вы так зачерствели? — сдерживая гнев, почти шёпотом спросила Таня. — Неужели ни у кого из вас нет сочувствия и любви к тем людям, которые умирают сейчас на полях Франции? Представь себе, Джен, что у тебя сын, и в эту минуту он идёт в бой против танка, вышедшего с заводов Ригена.
— Война уже выиграна, Таня, — пожала плечами Джен. — Всё это — никому не нужные истерики.
— Да, война выиграна! — почти закричала Таня. — И выиграна потому, что мы, советские люди, не жалели ни домов, ни заводов, а били немцев всюду, где только могли. Миссис Кросби, — неожиданно обратилась она к хозяйке, — миссис Кросби! Вы мать, неужели вы не можете понять меня? Если бы у вас был сын и сейчас на полях Европы он…
Лицо миссис Кросби побелело и стало почти прозрачным. Она поднялась, заломила руки и, протягивая их к Тане, простонала:
— Довольно! Довольно! Ни слова больше. Я сейчас всё время думаю только об этом, Таня. У меня там сын…
Возбуждение Тани упало. Девушка хорошо понимала, какую боль она причинила миссис Кросби. И вместе с тем она была убеждена в своём праве говорить именно так.
— Простите меня, миссис Кросби, — порывисто сказала она. — Я не знала… Я причинила вам боль… Но вам всем ещё придётся вспомнить эти танки…
Она повернулась и быстро вышла из гостиной. Ей хотелось побыть одной.
В гостиной долго стояла тишина. Мистер Кросби смотрел в окно. Вся эта сцена была ему очень неприятна. Зачем Джен привезла Таню! Правда, она спасла жизнь Джен, но это ещё не значит, что она может вмешиваться в семейные дела Кросби. Действительно, где-то в Европе в английских войсках сейчас дерётся Генри Стилмен, сын миссис Энн от первого брака. Нет, совсем не во-время оказалась в доме Кросби эта советская девушка. Без неё было куда спокойнее.