Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
— Вы имеете в виду «Сода-верке»?
— Так точно. Я должен сделать очень важное сообщение, господин полковник. Но у меня много врагов в городе, и я хотел бы иметь гарантию безопасности.
— Излишнее опасение. Я гарантирую вам полную безопасность.
Гроссман несколько секунд молчал, как бы взвешивая слова полковника.
— Хорошо! — наконец, заявил он. — Я вам расскажу всё. Знаете ли вы, сколько специалистов работает на «Сода-верке»?
— Точно не знаю, но там их значительно больше нормы.
— Обратили ли вы внимание, что одних лаборантов на заводе почти столько же, сколько рабочих?
— Да, вы правы.
— Все эти так называемые специалисты появились на «Сода-верке» за несколько дней до капитуляции, а то и после окончания войны. Никогда там не было такого количества инженеров.
— Что же это означает?
— Просто-напросто на заводе нашли себе пристанище затаившиеся гитлеровцы. Пока что они получают там карточки и документы, но, конечно, не в этом дело. Все они лишь ждут удобного случая, чтобы бежать на запад, а до этого рассчитывают хоть чем-нибудь навредить вам.
— Ваше сообщение очень интересно, — сказал полковник, отметив про себя, что слова Гроссмана подтверждают его собственные подозрения. — Что касается вашего красителя, то, надеюсь, в скором времени мы сможем вернуть вам все права.
— Я даже мечтать об этом не смею! — ответил Гроссман.
— Почему же? Это — дело поправимое. Сейчас я очень занят, но обещаю помочь вам. Я вас попрошу только оставить у дежурного свой адрес, а если у вас будут ещё какие-нибудь новости, приходите прямо ко мне.
— Очень благодарен, — сказал Гроссман.
Когда он ушёл, полковник серьёзно призадумался. Гроссман мог и вправду оказаться душевнобольным. Но, с другой стороны, полковника и самого удивляло количество специалистов на «Сода-верке». Это явно было подозрительным.
Чайка пришёл к выводу, что лучше всего посоветоваться с товарищами и отправился к Савченко. В кабинете майора находился и Соколов. Комендант рассказал им о визите изобретателя.
— Пренебрегать таким сообщением нельзя, — сказал в заключение Чайка. — Для начала выясните точно, действительно ли на завод принято за последнее время так много специалистов. Это сразу внесёт ясность. И обо всём доложите мне. А потом я уже сам этим займусь.
Первые же данные, полученные в комендатуре, подтвердили всё сказанное Гроссманом. Одновременно полковник направил к изобретателю врача. Медицинское освидетельствование показало, что Гроссман психически здоров, но нервная система у него расшатана.
— А у кого сейчас нервы в порядке? — сказал врач, сообщая свои выводы. — Просидеть почти три года в психиатрической лечебнице! Да от этого и самый здоровый человек утратит душевное равновесие.
Выводы врача порадовали коменданта.
На другой день полковник Чайка в сопровождении двух солдат появился на «Сода-верке». Его встретил директор и пригласил к себе в кабинет. Комендант уведомил директора о предстоящем назначении на завод военного представителя. Пока же он только хочет осмотреть производство и узнать о нуждах предприятия.
Лицо директора не выразило особенного восторга. Сейчас ещё не пущен ни один цех, но скоро дело наладится. Завод должен приступить к производству минеральных удобрений для сельского хозяйства. В настоящее время проводится большая исследовательская работа, связанная с предстоящим выпуском новой продукции.
Полковник выслушал объяснения директора, затем выразил желание пройтись по заводу.
Осмотрели пустующие цехи. Перешли в лабораторию. Директор распахнул двери в большой двухсветный зал со стеклянным потолком, и Чайке показалось, будто он и в самом деле попал в царство точнейшей науки. У столов, заставленных приборами и аппаратами, в полнейшем молчании трудились сотни людей в белых халатах.
Директор пояснял: здесь проводится огромная работа научно-исследовательского характера. Полковник подошёл к одному из специалистов и спросил:
— Чем вы сейчас заняты?
— Я проверяю эффективность нового удобрения, — ответил химик.
— Какое же это будет удобрение?
Человек в белом халате стал рассказывать. Он выражался весьма туманно, и Чайка, который всегда любил и хорошо знал химию, сразу убедился в том, что его собеседник — полнейший невежда. Полковнику стоило больших усилий сдержать себя, чтобы спокойно выслушать нескончаемый поток ничем не связанных формул и терминов. Расчёт здесь был весьма простой: советский офицер всё равно ничего не понимает, — значит, ему можно преподнести любую бессмыслицу. Присутствующие слушали объяснения коллеги внимательно и серьёзно, только один молоденький лаборант, наконец, не выдержал, фыркнул и быстро спрятался где-то за столами, заставленными колбами и ретортами.
— Сколько здесь у вас научных работников? — спросил полковник у директора, когда инженер наконец умолк.
— Сто тридцать восемь человек.
— Многовато… — отметил комендант, снова оглядывая зал. — Ну, хорошо, — добавил он. — Я думаю, с осмотром завода мы покончили.
Он видел, с каким облегчением вздохнули, услышав эти слова, все присутствующие.
«Ладно, ладно, радуйтесь, — подумал комендант, вспоминая Гроссмана, — сейчас я вам устрою концерт!»
Он зашёл с директором в кабинет и очень медленно, так, чтобы тот мог наверняка понять каждое его слово, проговорил:
— Я в своё время окончил технологический институт и глубоко поражён удивительными познаниями, которые обнаружили ваши «учёные».
При первых же словах коменданта директор побелел. Растерянный, он пытался что-то объяснить, прекрасно понимая всю несостоятельность своих доводов.
— Мне всё ясно, — сказал Чайка. — Сколько человек и кого именно вам приказали принять на работу перед нашим приходом?
— Я никого не принимал.
— Вы же сами понимаете: я всё знаю и не стоит вам усугублять свою вину.
Директор сдался. Торопливо, чуть не плача, он стал оправдываться. Сам он не при чём: его здесь долго не было, а этих людей принимал на работу его заместитель, проклятый нацист, который успел сбежать на запад.
Через пять минут комендант получил полный список лжеспециалистов. Среди них оказались и такие личности, которых уже давно разыскивали. Во всяком случае, ни один из этих «химиков» не хотел бы встретиться лицом к лицу с правосудием. В тот же день при выходе с завода всех их арестовали.