Залог возможности существования
Шрифт:
В отличие от антагонистических обществ, где преуспевание другого означало снижение твоих перспектив и побуждало его остановить, помешать другому, в бесклассовом обществе любой успех другого оказывается приобретением для всего общества и оборачивается твоим успехом. Это объективно побуждает способствовать развитию других и требует твоего полнейшего саморазвития и самоосуществления даже из озабоченности общественным интересом.
Впервые и свобода, и общественный долг требуют одного и того же: твоей максимальной самоактуализации, самопознания и самореализации. Впервые человек становится общественной целью и эгоизм перестает быть пугалом,
Это приятие себя в качестве человека основано на понимании простого факта. Как животное человек сумел дорасти до общественного уровня существования. Как человек он формирует себя только в общественных условиях. Человек не антагонистичен людям ровно настолько, насколько неантагонистично им (значит и ему) само формирующее его общество. В так называемой “природе” человека, ни в биологической, ни в социальной, нет ничего заведомо общественно неприемлемого, если человек формируется не в античеловеческом окружении. Напротив, именно эгоизм, нестесненный страхом перед собой и перед подспудным человеческим вообще, есть действительное лицо человека, и тот энергетический источник, который даст ему силы на все его дела, все его творчество. Именно сдерживание эгоизма этому творчеству препятствует, и эти дела выхолащивает, порождая агрессивные тенденции.
ПРИМЕР № 92. КАК ПОИЛИ ЖЕНИХА. Был такой обычай: сватающегося жениха напоить. Напоить до полной бесконтрольности. И тот, кто напиться боялся, вызывал недоверие. Потому, что, если ты человек и в своем эгоизме не держишь камня за пазухой, если выдаешь себя за того, кто ты есть, то ты и пьяный останешься тем же человеком, только менее стесненным. Поили жениха, чтобы посмотреть, кто он есть на самом деле, в его нестесненном сознательном контролем эгоизме.
ЧЕЛОВЕК ПО ПРИРОДЕ СВОЕЙ... ИЛИ СТРАХ, ВНУШАЮЩИЙ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Именно страх себя эгоистичного, страх перед подспудными “темными” силами, страх, имеющий исторические причины и веками, не без корысти, тенденциозно поддерживавшийся самыми разными религиями, именно страх перед необузданным человеком с определенной поры оказывается причиной очень многих агрессивных, античеловеческих тенденций. Они, именно в этом страхе черпая силы, реализуются, и тогда, пугая, становятся, в свою очередь, основанием для этого страха. Складывается ситуация, как Та, что устроил Ходжа Насреддин.
ПРИМЕР № 93. НАВЯЗЧИВОСТЬ О БЕЛОМ СЛОНЕ. Он пообещал осчастливить жителей Бухары, если они месяц не будут думать о “белом слоне” (раньше они о нем и так не думали). Слово свое он сдержал. Осчастливливать ему никого не пришлось. Счастливые о белом слоне по прежнему не думали. Несчастные старались не думать и белый слон стал их навязчивостью.
Благодаря с детства внушаемому страху перед собственным эгоизмом, в обществе и у отдельного человека складывается такая же внутренняя ситуация, как у той мамы с ее ребенком.
ПРИМЕР № 94. МАНЬЯКИ С КОНВЕЕРА. Мама задалась целью научить едва начавшего говорить ребенка не браниться нецензурно. Она старательно написала список ругательств, естественно, неизвестных и совсем еще чуждых ему. И первым делом разучила их с ним. А потом, проверив, что он их затвердил прочно, сообщила, что все это слова плохие, гадкие и произносить их никогда, ни в каком случае не следует. Он и не знал, что такие слова бывают...
Человек и не знал, что такой выход агрессии возможен, а ему - “Не убий!”.
И начинается принимаемый в обществе за здоровье навязчивый страх острых и тяжелых предметов, а при достаточной демонстративности, вживание в логически “вычисленную” противоестественную роль и раскольниковское убийство старухи процентщицы.
Если убийства в слепой ярости оказываются достаточно редкой случайностью, то убийства замышленные по подсказке запрета составляют, по моему, их большую часть.
Речь не о том, как это может показаться спешащему каждого заподозрить во всех тяжких, боящемуся людей “человеку в футляре”, усвоившему человеконенавистнический лозунг “человек по природе своей грязен”, речь не о том, что, как он, внушая всем свой “список ругательств”, спрашивает:
– Надо что-ли разрешить убийства?!
Это - малоумная чушь раздраженной садистским бредом больной фантазии.
Разговор о том, что страх перед человеческим эгоизмом, как детский негативизм, порождает массу античеловеческих и просто упрямых, глупых, фальшивых переживаний и поступков. Страх рождает и этот трусливый навет на людей и на себя “человека в футляре”, и его самого, возможного только пока есть этот страх.
Длительно сдерживаемое напряжение эгоистических тенденций ищет выхода. И, как пар, запертый в задраенном, подогреваемом котле без клапанов, разрывает стенки с силой, пропорциональной стесняющей его, крепости этих стенок, так и это напряжение становится разрушительным по отношению к тому, чем сдерживается. И по силе оно так же пропорционально ограничивающей выражение этих тенденций силе сдерживающих активностей.
Чем в большей мере эгоистические тенденции неосознаны в их причинах, то есть вызываются сигналами (объектами потребностей или их отсутствием), приобретенными в досознательный период жизни или просто без контроля сознания, чем менее освоен навык реализации этих тенденции (а иногда они вовсе никогда не реализовывались - нет навыка их осуществления), тем более ненаправленным является их сдерживаемое напряжение.
Как пар может привести в движение паровоз, согреть помещение, быть направленным в топку, нагревающую паровой котел и загасить ее, а может взорвать котел, так и напряжение эгоистических тенденций, реализуемое адекватно вызвавшим его причинам, может осуществить себя удовлетворением тех неосознанных потребностей, неудовлетворенность которых его вызвала, приобретением навыков их удовлетворения, родить, наконец, верно понимаемое “трудное состояние”, приводящее к утрате неудовлетворенных потребностей, рождающих напряженность.
В последнем случае все активности, вызванные неудовлетворенностью потребностей, лежащих в основе нереализованных эгоистических тенденций, подвергаются глубокому внутреннему торможению отрицательной эмоциональной реакцией на неудовлетворенность, то есть тормозятся сигнализируемые объектами (или отсутствием объектов) этих приобретенных потребностей реакции. Объекты таким образом теряют свое сигнальное значение, обезразличиваются. Как следствие изживания потребностей пропадает и напряженность. Но дается эта перестройка чрезвычайной предварительной болью.