Заложник
Шрифт:
— Mayday, mayday, [9] говорит штурман Эрик Рехт. — Слова сами пришли на язык, стоило ему только нажать кнопку магнитофона.
В динамике послышался голос вашингтонского авиадиспетчера:
— Эрик Рехт, у нас приказ не давать вашему рейсу посадки.
— Я знаю. Но капитан Сасси смещен с должности первого пилота.
— Где сейчас капитан Сасси?
Эрик запнулся:
— Он серьезно ранен и лежит на полу в рубке.
В динамике стало тихо. Эрик снова включил
9
Позывные бедствия.
— Я передам вашу информацию в высшие инстанции, — сказал диспетчер. — До получения разрешения на посадку запрет на пересечение воздушной границы Соединенных Штатов остается в силе.
— Но послушайте! Топливо почти закончилось. Нам немедленно нужно сесть!
— Ждите вызова.
Голос в динамике пропал.
Эрик постарался взять себя в руки. В ожидании звонка диспетчера он решил сделать объявление пассажирам:
— Говорит штурман Эрик Рехт. В силу объективных причин наш рейс существенно запаздывает к месту назначения, однако в ближайшее время мы должны приземлиться. Поэтому я прошу вас вернуться на свои места и пристегнуть ремни безопасности.
Сколько у нас еще времени?
Самолет с пустыми баками может пролететь значительное расстояние, но Эрик не хотел доводить ситуацию до крайности. Приземление с неработающим двигателем обычно заканчивается катастрофой. Идти на снижение надо немедленно. Любой вариант лучше аварийной посадки.
В этот момент заверещал динамик.
— Штурман Рехт, вас вызывает Эндрю Хоффман.
Это был тот самый человек, который разговаривал с Каримом. Эрик принял вызов.
— Насколько я понимаю, Карим Сасси больше не контролирует воздушное судно?
— Это так.
— Вы сейчас один в рубке?
— Нет. Со мной бортпроводница Лидия и Карим Сасси, который лежит без сознания.
— И больше никого нет?
— Совершенно верно.
Голос в динамике пропал, но Эрик уже понял, что желаемого ответа он не получит.
— Штурман Рехт, я повторяю вопрос: есть ли в рубке кто-нибудь, кроме женщины по имени Лидия и Карима Сасси?
— Ответ: «нет».
В чем, собственно, дело?
— Каким образом вы вошли в рубку?
Эрик прикрыл глаза. У него не было времени на допрос.
— Другой стюардессе, Фатиме, которая находилась в кабине вместе с Каримом Сасси, удалось его обезвредить и открыть мне дверь.
— А кроме вас, никто не пытался проникнуть в рубку?
Черт! Эрик начинал опасаться за свой рассудок.
— Еще один человек. Он вел себя угрожающе и требовал впустить его в кабину. Он обещал мне помощь. Однако, во-первых, я не представлял себе, как смогу открыть дверь. А во-вторых, я не знаю этого человека.
— Я понял вас, — отозвался Эндрю Хоффман. — И где он сейчас?
— Лежит перед дверью в кабину.
— Лежит на полу?
— Послушайте, топливо на исходе, я должен…
— Вы
— Я ударил его. Был вынужден, — ответил Эрик.
— Простите, вы ударили его?
— Да, сэр.
— И вы утверждаете, что в настоящее время управляете воздушным судном? Что стюардесса Фатима вывела из строя Карима Сасси и открыла вам дверь?
Это было невозможно. Впервые в жизни Эрик почувствовал, как его охватывает панический страх.
— Но послушайте, я…
— Штурман Рехт, у меня нет оснований в чем-либо вас подозревать. Однако, судя по тому, что вы сейчас сообщили, не допущенный в рубку сотрудник американской службы безопасности лежит на полу без сознания. Как я могу быть уверен, что в остальном на борту все в порядке?
Сотрудник американской службы безопасности?
Эрик тряхнул головой:
— Я не знал, что он говорит правду, и не стал рисковать.
Стрелка прибора, показывающего уровень топлива, приближалась к нулю. Но у Эрика не было необходимости следить за ней. Когда топливо закончится, мотор заглохнет.
— Я поясню свою позицию, — сказал Эндрю Хоффман. — Откуда мне знать, что Карим Сасси не взял на этот раз в заложники вас и не заставляет вас говорить мне то, что вы сейчас говорите?
На это Эрику возразить было нечего. Голос в динамике продолжал:
— Как вы сами понимаете, на основании вашего сообщения мы не можем отменить свое решение относительно посадки. Вам следует искать ее за пределами американской территории.
— Вы понимаете, что это значит? — взревел Эрик. — Топливо почти закончилось, я не успею отвести судно…
— Вы не сядете на американской земле. Вы меня поняли, штурман Рехт? — проговорил Эндрю Хоффман, не меняя интонации.
— Но у меня нет выбора! — Эрик сам не заметил, как слово в слово повторил последнюю фразу Карима.
На несколько секунд в рубке стало тихо.
— Сожалею, но у нас тоже, — произнес наконец Эндрю Хоффман и тут же исчез.
Эрику понадобилось несколько секунд, чтобы осознать только что услышанное, после чего он достал мобильник, который уже работал, поскольку самолет терял высоту, и позвонил единственному человеку, который, он был уверен, захочет его выслушать.
— Папа, это я. Сложилась неприятная ситуация…
66
Стокгольм, 23:20
Лишь в нескольких окнах полицейского участка еще горел свет. Ночь выдалась холодной. Эден Лунделль поняла, что должна надеть куртку.
Собственно, покурить можно было и не выходя на улицу, но Эден позвонили на мобильный, а связь в здании вдруг ухудшилась. Такое случалось и раньше, и всегда некстати. Эден не раз выражала недовольство по этому поводу.