Заложник
Шрифт:
Она хмурится.
– Это все равно кажется смешным.
– Вероятно, мы никогда этого не узнаем. Манускрипты могут быть неполными и с пробелами. Возможно, они пропустили погребение взрослых, потому что это для них было слишком сложно записывать.
– Да, может быть, - говорит она, но я слышу сомнение в ее голосе. Слова Эммы возвращают меня к письму и словам мамы о том, что жизнь полна загадок. Как и мама, Эмма замечала детали, которые были необъяснимы.
Я делаю еще один глоток воды. Она стала теплой, но приятно смочить губы.
–
– спрашиваю я.
– Ты же знаешь, что Совет выходит из себя, как только кто-нибудь начинает твердить, что за Стеной что-то есть. Но там просто должно что-то быть. Иначе я не понимаю, откуда взялись все эти дети. Каждое живое существо внутри этих стен имеет мать. Это невозможно, чтобы во время шторма все взрослые вымерли, дети должны были где-то иметь матерей, даже если не здесь.
Снова хороший аргумент.
– Ты так молчалив, - произносит Эмма.
– Держишь меня за сумасшедшую?
Я смеюсь.
– Я не считаю тебя сумасшедшей. Совсем нет.
– И ты никому не расскажешь?
– Со мной твоя тайна в безопасности.
– Спасибо, Грей.
Она улыбается кривоватой улыбкой, которая приподнимает только один уголок рта, и с глубоким вздохом опускается в траву.
Сегодня безоблачное небо, огромная голубая поверхность, на которой нет ничего, кроме яркого солнца. Эмма устраивается поудобнее и ложится ближе ко мне. Я чувствую, как ее бедра прикасаются ко мне. Каждый мускул в моем теле кричит о том, что нужно перевернуться, прикоснуться к ее лицу и поцеловать, но я по-прежнему лежу неподвижно. То, что у нас есть сейчас, так прекрасно, что мне страшно это нарушить.
– Все в порядке, теперь моя очередь. Я хочу у тебя кое-что спросить, и ты должна пообещать, что никому не расскажешь.
– Договорились, - говорит она, все еще глядя в небо.
– Что бы ты сделала, если бы узнала, что кто-то что-то скрывает от тебя?
– Наверное, спросила бы, глядя в глаза.
– А если это невозможно? Если этого человека больше нет здесь?
– Тогда попыталась бы найти кого-то другого, кто, возможно, знает ответ. Или попыталась сама найти ответ.
– А если ты ничего не найдешь?
– Значит, ты плохо ищешь.
Я презрительно фыркаю и думаю о моей перевернутой спальне. Если объяснение и есть, оно находится не в моем доме. Но я мог бы поискать где-то еще. Возможно, как говорит Эмма, я недостаточно хорошо ищу.
– Ведет больница записи о пациентах?
– Что за записи?
– Не знаю. Что-то. Роды? Смертельные случаи? Что сказал пациент во время посещения?
– Конечно, - говорит она и поворачивается набок, чтобы смотреть прямо на меня.
– Но эта информация не разглашается.
– Послушай, Эмма, мне нужно хотя бы взглянуть на эти бумаги. Это всего на пару минут.
– Какие бумаги?
– Моей матери.
– Это она что-то скрывала от тебя?
– Да. Она и Блейн.
Я знаю, что могу
– Где остальное?
– спрашивает она.
– Не знаю.
– В ее бумагах этого нет, я могу сказать тебе точно.
– Но, возможно, мы найдем какой-нибудь намек.
Я беру письмо, складываю и убираю назад в сумку. Чувствую, что между глаз начинает появляться боль и пощипывание во внутренней части носа.
– Я, правда, не думаю, что мы что-то найдем, - говорит Эмма и садится.
– Все равно мы должны попробовать. Я должен знать, о чем она там пишет, иначе я потеряю еще и рассудок.
– Понимаю. Рано утром у моей матери осмотр на дому, и мы можем посмотреть, но надо все делать быстро.
– Спасибо, Эмма.
Она встает и протягивает руку.
– Нам нужно вернуться назад. Сегодня вечером церемония для Мохассита, и банкет скоро начнется.
– Ах. Я совсем забыл.
Еще один юноша, которому исполняется восемнадцать, еще одна жизнь будет потеряна. Я не друг Мохассита, но я хорошо его знаю по рынку. Он работает на полях, пасет коров и овец. Мохассит худой и болезненный, он болеет чаще, чем другие в Клейсуте. Ему не везло с самого начала, и все равно он смог все преодолеть. К сожалению, я знаю, что предстоящее сегодня он не преодолеет.
Мы собираем наши вещи и идем назад в город. Когда мы добираемся до моего дома, солнце уже клонится к закату. В то время как мы приближаемся к колоколу Совета, становится ясно, что что-то не так. Люди как обычно собрались, но в группе царит молчание. Никто не сидит у огня и не наслаждается едой. Вместо этого все стоят там как вросшие и смотрят вниз туда, где заканчивается охотничья тропа. Эмма и я следуем за их взглядом и застываем.
Двое подростков идут из леса с носилками. На них лежит черное обугленное тело того, чье лицо сожжено до неузнаваемости. Но мягкое, тощее тело, без сомнения, того, кто сегодня испытал счастье за Стеной. Вероятно, он не появился к банкету, и тогда послали поисковую группу. И она нашла его где-то у подножия Стены, там, где появлялись и остальные, кто пытался перебраться через Стену. Мертвые. Сегодня начнется не Похищение, а траурная церемония.
Глава 7
Проходит немного времени, и начинается траурный праздник. Мод разжигает костер, и юноши, которые принесли тело, один из них брат младший брат Мохассита, положили тело в огонь. Эмма стоит рядом со мной, взяв под руку слева. Саша должна быть где-то рядом, так как Кейл нашла нас в толпе и взбирается по другой моей руке. Я прижимаю ее к груди, и она утыкается лицом мне в шею. Люди опускают головы. Друзья и члены семьи плачут. Когда встает Мод, замолкают все.