Заложник
Шрифт:
Так вот, исходя из последнего постулата форсировать события не следовало. Ни в каком из всех возможных направлений. И ласковый, почти отеческий поцелуй Турецкого, запечатленный на щечке «девушки», должен был указать ей на серьезность его намерений, во всяком случае, хотя бы сегодня. Не остудив при этом и ее понятных желаний.
Вера оказалась умницей, сразу все усекла. Немного смущаясь, объяснила свое неглиже тем, что собиралась принять душ, полагая, что время до его прихода у нее еще есть. И Турецкий не стал разубеждать ее в абсолютной чистоте своих намерений. Сказал, что никуда пока не торопится
— Ты ведь в курсе событий? — суховатым тоном, исключающим любую фривольность, спросил Александр Борисович и стал оглядываться, будто в поисках чего-то, что можно было бы накинуть на обнаженные плечи «девушки».
— Про Светку? Конечно. Я была уже там. Даже показания какие-то давала следователю. Он, по-моему, полный козел!
Батюшки, какая знакомая интонация! Такое ощущение, что Вера нарочно копирует Ирину Генриховну, полагая, что этим делает чрезвычайно приятное ее супругу.
— Вот это я и хотел у тебя выяснить… — уже по-деловому сказал Турецкий. — Пойдем, присядем где-нибудь. Кофейком не угостишь?
— Могу не только… — с улыбкой предложила она.
— Я за рулем, но позже мы вернемся и к этому вопросу… Ты хорошо ее знала? Не уверен, что вы были совсем уж близкими подругами, вели доверительные разговоры, но все же?
Вера провела его на достаточно просторную и хорошо оформленную кухню, по пути откуда-то подхватила цветастый халатик, который не скрывал, а, напротив, только ярче подчеркивал великолепные достоинства ее фигуры, показала ему на стул, а сама принялась готовить кофе.
— Как бы тебе это сказать?.. Чтоб ты правильно понял… У нас были, между прочим, вполне нормальные, я бы сказала бабские, отношения. Я с самого начала ничего от нее не скрывала. Про Игоря. И некоторые его трудности. Ты понимаешь?.. — Она снова тягучим, проникающим, словно гипнотизирующим взглядом уставилась на Александра Борисовича. — Но при всем при том я так и осталась для нее двоюродной сестрицей. И это ее не смущало. А теперь наш обман уже не играет никакой роли… В принципе она была современная девочка. Или девушка, как хочешь.
— Но не женщина?
— Ах, ты в этом смысле? Думаю, что нет. Даже уверена. Но ведь в морге уже провели вскрытие?
— Я не читал заключения судебно-медицинской экспертизы… А чем козел интересовался?
— Был ли у нее парень? Если да, то кто? Знала ли я о каком-то… Мухине? Нет, о Демине. И если знала, то что? А я и фамилию-то в первый раз от него самого услышала. Ну и прочее, в том же духе. Вид важный, а тут, — она постучала себя согнутым пальцем по лбу, — вакуум. И в глазах — целое болото похоти. Вот же, думаю, тоска зеленая — той, которая с ним пойти согласится! Дважды ведь вызывал, один раз — туда, в поселок, а во второй пришлось к нему в прокуратуру ехать. А вопросы лепил одни и те же. Правда, был и один оригинальный. Не желаю ли я отужинать с ним? В кафе напротив. Козел и есть.
— Интересно, — засмеялся Турецкий, — а что ты ответила?
— Сказала ему, причем довольно резко, что у меня есть мужчина, с которым я с удовольствием ужинаю. Он и скис. Ты, кстати, не голоден? Наверное, весь день на колесах?
— А я, честно говоря, уже и забыл, что у Игоря пяток этих ваших… с кремом, — он показал ей фигу, — съел. За весь день практически. Ну, и что дальше?
— Ты о чем?
— Часом, не я тот мужчина?
— Какой? — сделала она удивленные глаза.
— А с которым ты ужинаешь. Да еще и с удовольствием, скажи на милость!..
— До чего ж вы, мужики, все наглые и самонадеянные!
— Ты неправа. Я ведь просто поинтересовался. Как говорил один мой приятель, это у меня чисто нервное. Но я бы правда чего-нибудь пожевал, с твоего разрешения и если тебе не жалко продукта. Но не сейчас, а немного позже. Расскажи-ка мне лучше, что ты сама обо всей этой печальной истории думаешь? В частности, не замечала ли, что девушка знакома с наркотиками? Или ее приятели? Какие у нее вообще были отношения с мальчишками? Впрочем, в какой степени те парни еще остаются мальчиками, полагаю, тебе видней, не так ли?
— Знаешь, чем ты мне сразу понравился? — Она заговорила спокойно, как о постороннем, внимательно наблюдая между тем за поднимающейся в турке кофейной пеной. — У тебя башка хорошо варит. Не переношу дураков. А вы с Игорем там, на веранде, говорили вроде бы и ни о чем, а мне все равно было интересно. Ум-то, он ведь проявляется в отношениях, во взглядах, а не только в словах. А потом ты спросил меня о каком-то пустяке, и я вдруг почувствовала, что хочу тебя. А если мне этого не позволят, сама возьму. Я и потом, вечером, все ждала, но ты взял да сбежал. Наверное, правильно сделал, потому что Ирина Генриховна — очень благородная женщина. И хорошо, видно, тебя знает! — Вера засмеялась и, подавая чашку с кофе, одновременно легонько щелкнула Турецкого по кончику носа. — Было бы неправильно хозяевам… в какой-то степени… обижать гостью.
— Все это, как ты понимаешь, мне очень приятно от тебя слышать, но хотелось бы знать, к чему твои признания? Какова их цель? И какое отношение имеют они к теме нашего разговора?
— Ладно, раз ты сразу не врубился, попробую, как тот ваш армейский старшина…
— Постой! — Турецкий предостерегающе поднял руку. — Только не надо мне про «объясняю дуракам». Ты сама заявила, что на дух их не переносишь. Иносказание — штука хорошая, даже полезная, поскольку мысль оттачивает, и так далее. Но я ищу зацепку. Хотя бы зацепку, потянув за которую смог бы вытащить на свет божий всю поганую цепь предпосылок. И я почти уверен, что убийцу надо искать в поселке, а не в каком-то ином месте. Но пока я брожу вокруг да около и улыбаюсь, мне тоже все приветливо улыбаются. И даже сочувствуют. А вот копать всерьез не дадут. В силу разных причин. Я прав?
Вера улыбнулась и положила ладонь на его руку.
— Беру «старшину» обратно. Правильно разобрался. Особенно что касается «мальчиков». И мой личный опыт тоже едва не стал печальным. Но ты ж видишь? — Она по-борцовски согнула руки и напрягла бицепсы. — Так что, где залезли, там, как говорится, и… ну, сам понимаешь. Игорю я не стала жаловаться, и они тоже мстить не рискнули. — Она со смехом тряхнула рыжими кудрями. — Давай-ка я тебя все же начну кормить, голодные мужики бывают опасны. А там, возможно, тебе удастся из меня еще что-нибудь… выудить…