Заложники любви
Шрифт:
— Как бы вы терпели, если б кто-то из семьи приезжал на работу и получал вашу получку? И это притом, что не курите и не пьете?
— Ты ж сам доверенность написал!
— Заставила меня это сделать. Иль скажешь, что я сбрехал? Ты мне на обед копейки не оставляешь и у тебя не выпросить. С работы на трамвае каждый день зайцем добирался. Разве мне не было стыдно? Сколько тебе говорил, ты все смеялась в ответ. А мне уж не до смеха, когда все вокруг надо мной потешаются. Ни в кино, ни на мороженое ни разу не дала. Называешь
— Какая жена? Бездельница и неряха!
— Я ни о том! Какое ты имела право ковыряться в Ленкиной сумочке и забирать ее зарплату? Кто тебе разрешал? Чем она тебе обязана? Я со стыда сгорал каждый день, когда просил деньги нам на транспорт, а ты кривлялась всякий раз и, поторговавшись, выдавала копейку в копейку! Кто ты после этого?
— Мать! — услышал в ответ.
— Вот и живи сама!
— Как это так, Лешка? Я же их не пропила, никуда не потратила. Все на твоем счету лежат. До единой копейки!
— Да зачем мне мертвые деньги, если живыми пользоваться не могу, сегодня, сейчас! Или ты на мои похороны загодя собираешь?
— Вот дурак! Причем похороны? Я тебе на машину собрала. Осталось всего пять тысяч доложить, и не будешь ездить на трамвае!
— Ты на машину собрала?
— Конечно! Туда и пенсию свою ложила!
— Врешь! Не может быть!
— На, посмотри! — достала из сумки сберкнижку, подала сыну. Тот смотрел ошалело, не веря глазам:
— Мамка! Почему молчала до сих пор?
— Если б сказала, давно бы выклянчил на своих баб! У них желаний прорва! Все не заткнешь и вкладом. Потому и молчала, чтоб не растранжирил раньше времени. Всем ты хорош, но деньги в руках удержать не умеешь. Потому, не доверяла. И нечего меня стыдить за жадность. Я не твои, не свои «бабки» не расфурыкала. А и Ленкина брала не дарма. Я ей была кухаркой, прачкой, уборщицей и свекрухой на полставки. Я еще, по-божески с нее брала. И не верну ей, лярве!
— А как узнала, что о машине мечтаю? — подсел рядом, обнял мать.
— Я про все знаю. Даже какую машину хочешь,—, улыбнулась лукаво.
— Но как угадала?
— У тебя журналы на столе лежали стопками. И всегда кверху «Фольксвагеном». Я и приметила, поняла. Чего долго думать? Копить стала!
— Ты, мое чудо! — поцеловал Леха мать.
— А я тебе давно это говорила, а ты не верил! Вот еще одна получка и поедем за своими колесами! — забрала у сына сберкнижку и, положив ее в сумку, сказала:
— Там ей спокойнее! Последний месяц пусть полежит под моим присмотром. Тебе же лучше,— усмехнулась баба.
— Ну, что? Домой вернешься или у нас останешься?— спросил Лукич парня.
— Конечно к мамке!
— А как с Леной решил?
— Не состоялось. Ладно бы меня самого, но ведь мамку обидела. Сами знаете, жен сколько хочешь менять можно, а мать одна. Ее ни на кого, ни на какую не променяю.
—
— Ну и вы нам совсем свой. Не чужому доверили. Заодно познакомились, теперь дружить будем,— прижалась женщина головой к плечу Егора Лукича. В вестибюль все трое вышли улыбаясь...
— Куда, куда это вы спешите? К кому? Кто разрешил нам пройти? — остановил Титов нарядную, пропахшую дорогими духами женщину, какую принял за путану.
— Як мужу! Он здесь, у вас! — ответила поспешно.
— Кто такой, где живет? Если муж, то почему он н общежитии обретается? — смотрел на бабу с недоверием.
— Он к другу пришел. Сказал, что по работе нужно встретиться, поговорить, с самого утра убежал. А теперь смотрите сколько времени? О чем можно столько творить? Наверное, выпивают в комнате, дорвались! Или с девками кучкуются. А дома родители ждут. Навестить приехали, в гости, а его нет. Уже и не знаю, что им отвечать. Разве можно вот так поступать? Позорит перед всеми. Ищу его, как сыскная собака по друзьям и товарищам, по коллегам и нужным людям, хорошо, что ни в кабаке встречу назначили. Но ведь и такое было! — рвалась на этаж.
— Погодите, дамочка! Я сам посмотрю, у нас ли ваш муж, здесь не проходной двор. И если ваш мужчина тут, им никуда не денется.
— Я сама хочу пройти и увидеть, убедиться, с кем ил столько времени тарахтел и о чем?
— Проверите дома! Здесь общежитие и посторонним делать у нас нечего!
— Я — посторонняя, а он, выходит, свой?—оглядела Лукича насмешливо.
— Чужие у нас подолгу не задерживаются. Если ваш муж приходил, то он давно ушел и вам придется искать его в другом месте.
— На женском этаже? Я сама хочу глянуть!
— Нельзя!
— А почему не пускаете? Покрываете его? Выходит, вы просто старый сводник! Я знаю, чем он занят столько времени? Не думала, что распутники развлекаются под охраной.
— Выйдите отсюда! — потребовал Лукич.
— Я вызову милицию, чтоб пошерстили это гнездо!
— Давай, звони куда хочешь! Покажи свою дурь всему городу, выстави себя на смех, а то мало кто о ней знает,— рассмеялся Лукич.
— Еще я и дура? — зашлась баба.
— Ну, а кто ж еще, если бегаешь за мужем как собака, забыв о своем достоинстве и имени. Стыд потеряла всякий! Ну, кто тебя станет уважать? Мужику, если он, надумает, никто не помешает, он и днем переночует, с любой. А и поделом. Навязчивая баба всегда постылая. От таких скоро уходят и бросают без сожалений.
— Когда есть куда уйти! — огрызнулась баба.
— Было бы желание! А уж куда податься всегда» найдет. И не обязательно к женщине. Главное, спасти душу от той, какая перестала быть подругой! — открыл! дверь в комнату и вошел без стука, не оглядываясь н; женщину.