Замануха для фраера
Шрифт:
Второй его приезд в город был много интересней.
Летом девятьсот девятого на квартиру Савелия заявился авторитетный вор Митрофан. При Парамоне Мироновиче он был валетом, а теперь ходил в хитровских королях. Особой дружбы Родионов с Митрофаном не водил, да и какая может быть дружба между медвежатником и апологетом гоп-стопа. Однако принял достойно, как и полагается известному и уважаемому ивану встречать другого козырного уркача.
Митрофан меньжеваться не стал и с ходу объявил, что у него к Родионову дело.
– Слушаю тебя, – сказал тогда Савелий Николаевич, хотя уже приготовился заранее отказать громиле.
Но
– Я тут с человечком одним знакомство свел. Тот еще «карась». Ксива у него целиковая на иноземного гражданина Северо-Американских Штатов, – захлебываясь от распиравшего возбуждения, говорил Митрофан. – Однако по-русски балякает, как мы с тобой. В «Эрмитаже» познакомились, случайно как бы, но, думается мне, встреча была им нарочно подстроена, чтобы на тебя выйти.
– Чего ему надо? – коротко спросил Савелий.
– Он хочет корону императрицы Екатерины Великой, – после некоторого молчания ответил Митрофан. – Он и приехал специально за ней.
– Что? – вскинул брови Савелий.
– Ты не ослышался, все так, корону императрицы Екатерины Второй, – ухмыляясь, повторил бывший громила.
– Замечательное желание, – констатировал Савелий, – уважаю. Но я-то тут причем?
– А притом, что корона эта вот уже пять лет, как лежит-полеживает в одном из личных сейфов управляющего Государственным банком в Казани, – выпалил Митрофан.
– В Казани? – переспросил Савелий, задумавшись.
Оказалось, корона императрицы была вделана в ризу старинной явленной чудотворной иконы Божией Матери, которая была похищена пять лет назад из одного казанского монастыря и сожжена вором-святотатцем в кухонной печи. В свое время это было громкое дело, о котором говорила вся Россия, а сожжение чудотворной иконы, к тому же явленной, трактовалось, как предвестие бед и напастей, которым в скором времени подвергнется Россия.
Что касается короны, так ее в скором времени нашли, правда, без алмазного креста, и разделенную на части. Отреставрировав, корону до поры упрятали в банковский сейф, чтобы потом, когда найдется алмазный крест, явить миру во всей первозданной красе. Вот эту-то корону и предлагал умыкнуть Митрофан, а вернее, тот самый американский «карась».
Родионов встретился с ним в беседке на Тверском бульваре, что стояла прямо против дома знаменитой актрисы Ермоловой. Человек, интересующийся короной, представился Савелию Николаевичу как Берк Аронович Гендлер, коммерсант из Северо-Американских Штатов. На самом деле это был бывший минский мещанин, барыга, скупщик краденых ювелирных изделий, дважды находившийся под следствием и дважды уходивший от суда, в последний раз – аж в Штаты, где занимался прежним ремеслом, преуспел в этом деле, получил американское гражданство и купил виллу на побережье Тихого океана в местечке Лос-Анджелес. Став респектабельным господином, Гендлер вскоре занялся исключительно драгоценными каменьями и антиквариатом. Он принимал заказы на какую-либо ценную вещь, разыскивал ее и выкупал ее у прежних хозяев для новых. Разумеется, за приличные комиссионные.
Весной девятьсот девятого он получил заказ разыскать и привезти в Штаты так называемую повседневную корону бывшей российской императрицы
Савелий Родионов, божьей милостью медвежатник всея Руси, конечно, не знал всей подноготной Гендлера, но заказ найти и выкрасть корону принял. Шутка ли, получить за дело в качестве гонорара полмиллиона рублей! Такого куша у него еще не бывало, к тому же само дело было уж больно заманчивым. Выкрасть корону российской императрицы, да еще из Государственного банка, где новейшая сигнализация, не бессонные сторожа, целый штат караульных и сейфы с секретными замками – это не просто новое дело, это мечта! И возможность подтвердить всему миру, а главное, самому себе, что нет ему равных.
Всю дорогу – а они с Лизаветой («Я поеду с тобой, и не спорь»!) решили не ехать в Казань, но плыть – он думал об этом деле. Нет, конечно, не все время. Ведь путешествие на «Ниагаре» было еще и их свадебным путешествием. Хотя обвенчались они полгода назад. Шесть дней, пять ночей – чем не медовый месяц? То бишь, медовая неделя. Молодожены отдыхали, заводили новые знакомства и любили, любили друг друга. И еще он думал, как ему взять этот сейф с короной. И надумал…
Они поселились в нумерах «Франция», который теперь назывался отелем. Находился он на главной городской улице Воскресенской, зовущейся так потому, что на ней стоял величественный Воскресенский собор, весьма похожий на Успенский собор в Москве. Но не это было главным.
Главным было то, что отделение Государственного банка было совсем недалеко, в нескольких кварталах от отеля. И еще весьма немаловажным явилось обстоятельство, что за ними постоянно следили. Хвост из филеров, сменяющих друг друга, чтобы не примелькаться, повис за Родионовым сразу по их приезде в Казань. Похоже, о его визите телеграфировали казанским полициантам из Москвы. Ничего, риск и опасность никогда еще не являлись неодолимыми препятствиями для осуществления его планов. Напротив, без этого ему было скучно и как-то постно, все равно, что есть мясо без горчицы или хрена, или рыбу без соли.
И спланированное дельце выгорело. Весьма эффектно, черт побери. И задумка: навести сыскарей на один банк, а взять другой – сработала. Заметив за собой хвост, он шел то к Купеческому банку, то к Волжско-Камскому акционерному на Петропавловке, возле которых крутился и якобы что-то высматривал. А как собьет со следа филеров, спешил на Черноозерскую улицу, где находилось здание Казанского отделения Императорского Государственного банка. Там, где-то внутри, стоял сейф, в котором лежала золотая, сплошь усыпанная драгоценными каменьями, корона великой российской императрицы Екатерины Второй.
Всю следующую неделю Родионов беспечно слонялся по улицам города, обедал в лучших ресторанах, совершал покупки, а по вечерам выводил супругу в свет. Они ужинали либо в «Славянском базаре» на Большой Проломной, либо в «Ресторации Черницкого», что находилась в публичном парке-саду «Русская Швейцария». После чего шли в Панаевский летний театр, где наслаждались игрой великолепного оркестра под управлением капельмейстера Рокко Джиордано и пением русско-французских шансонетных певичек Женни Мальтэн и Эллины Марго и трансформационных дуэтисток Мери Рэй и Полли-Ролли.