Шрифт:
Трудно ршить, что такое воровство: ремесло, видъ искусства или спортъ? Причислить его вполн къ ремесламъ нельзя, по недостаточной опредленности его техники; отнести къ области чистаго художества тоже трудно, вслдствіе примшаннаго къ нему корыстнаго элемента. Всего врне считать его своего рода спортомъ, правила котораго еще не установлены, и призы за который распредляются очень неравномрно, о чемъ можно судить и по слдующему издавнему состязанію въ Гамморпондъ-Парк, окончившемуся весьма различно для участвовавшихъ въ немъ спортсменовъ.
Призъ заключался, на этотъ разъ, въ брилліантахъ и другихъ драгоцнностяхъ, принадлежавшихъ новобрачной лэди Авелингъ. Какъ извстно, эта красавица была единственной дочерью мистриссъ Пангъ, содержательницы первокласснаго отеля. Объ ея брак съ лордомъ Авелингъ протрубили вс газеты, описывая наперерывъ количество и качество ея свадебныхъ подарковъ и роскошь Гаммерпондъ-Парка, въ которомъ молодые намревались провести свой медовый мсяцъ. Эти указанія на завидную добычу произвели большую сенсацію въ томъ избранномъ, немногочисленномъ кружк, безспорнымъ вожакомъ котораго состоялъ м-ръ Тэдди Уаткинсъ. Было ршено, что онъ поститъ Гаммерпондъ какъ полномочный представитель своей профессіи, прихвативъ съ собою надежнаго ассистента.
Будучи человкомъ скромнымъ, м-ръ Уаткинсъ пожелалъ сохранить свое инкогнито и, взвсивъ вс обстоятельства дла, нашелъ наилучшимъ выдавать себя за пейзажиста, назвавшись притомъ незатйливымъ именемъ Смита. Онъ отправился изъ Лондона одинъ; его помощникъ долженъ былъ присоединиться къ нему лишь въ послдній день ого пребыванія въ Гаммерпонд.
Мстечко, носящее это на знаніе, принадлежитъ къ живописнйшимъ уголкамъ Суссэкса. Тутъ сохранились еще остатки старины: дома, крытые соломою, церковь съ сланцевою кровлею и высокою колокольною, пощаженною, по счастію, отъ неумлой реставраціи. И все это тонетъ въ густой зелени окружающей рощи, въ которой живописецъ и фотографъ могутъ всегда найти то, что они зовутъ «удачными пунктами». Дорога, пролегающая среди этого лска къ дому, тоже очень красива, такъ что прибытіе м-ра Уаткинсъ съ двумя двственными полотнами, новешенькимъ мольбертомъ, ящикомъ съ красками. чемоданомъ и весьма оригинальной маленькой складной лстницей, ломомъ и пучкомъ проволоки (послднія вещи были скрыты отъ любопытныхъ глазъ въ чемодан) не возбудило ничьего особеннаго вниманія. Проживавшіе уже здсь его незнакомые ему сотоварищи по кисти привтствовали его, во всякомъ случа, очень радушно. Ихъ присутствіе было ему, отчасти, на руку, потому что придавало совершенное правдоподобіе и его появленію, но, вмст съ тмъ, и стсняло его, потому что онъ былъ вовсе не подготовленъ къ техническимъ разсужденіямъ относительно живописи.
— Вы уже часто выставляли? спросилъ его молодой Пирсонъ, встртя его въ буфет трактира «Повозки и Лошади», въ которомъ м-ръ Уаткинсъ искусно собиралъ справки по своему длу.
— Нтъ, не часто, отвтилъ онъ. Такъ себ… кое-гд.
— Академіи? [1]
— Разумется. И тоже въ Хрустальномъ дворц.
— Повсили васъ хорошо? спросилъ Пирсонъ.
— Не балаганьте… я этого не люблю, отвтилъ Уаткинсъ.
— Я хочу спросить: поставили ли васъ куда слдовало? продолжалъ молодой художникъ, недоумвая немного.
1
Академіей называютъ нагую человческую фигуру, но Уаткинсъ принимаютъ это слово лишь въ смысл зданія, и потому говоритъ дале: "И тоже въ Хрустальномъ дворц".
— А вы что полагаете? возразилъ подозрительно Уаткинсъ. — Можно подумать, что вы хотите выпытать: не выгнали-ли меня?
Пирсонъ былъ человкъ благовоспитанный, вполн джентльменъ, даже немножко слишкомъ щепетильный для артиста, благодаря тому, что росъ на рукахъ у тетокъ, охранявшихъ его отъ всего грубаго. Онъ не совсмъ понималъ, что сердитъ его новаго знакомаго, но счелъ за лучшее перевести разговоръ на боле безразличную почву.
— Вы пишете, преимущественно, фигуры? спросилъ онъ.
— Нтъ, у меня мало способности къ счету, отвтилъ м-ръ Уаткинсъ [2] . — Это дло мистриссъ… мистриссъ Смитъ.
— Она пишетъ тоже! воскликнулъ Пирсовъ. — Вотъ какъ!
— Да, сказалъ м-ръ Уаткинсъ, но, чувствуя, что разговоръ становится опаснымъ, поспшилъ прибавить:
— Я пріхалъ собственно для того, чтобы нарисовать Гаммерпондъ-Паркъ при лучшемъ освщеніи.
— Въ самомъ дл? воскликнулъ Пирсонъ. Что же, это новый мотивъ.
— Да, подтвердилъ м-ръ Уаткинсъ, я самъ такъ полагаю. И хочу приступить къ длу завтра же ночью.
2
Здсь игра словъ: figure означаетъ фигуру (чье-нибудь изображеніе) и тоже цифры, почему Уаткинсъ и говорить о счетахъ.
— Какъ! Вы хотите рисовать на открытомъ воздух ночью?
— Именно…
— Да какъ же вы будете видть свое полотно?
— Очень нужно… началъ было м-ръ Уаткинсъ, но спохватился во-время и крикнулъ приказчиц: прошу еще кружку пива!..
Потомъ продолжалъ, обратясь къ Пирсону:- мн вышлютъ такую штуку, которая называется потайной фонарь.
— Но теперь новолуніе, возразилъ Пирсонъ. — Луны вовсе не будетъ.
— Но домъ-то все же будетъ? возразилъ м-ръ Уаткинсъ, въ свою очередь. — Разв нельзя нарисовать домъ сперва, а луну потомъ?
— О! могъ только промолвить Пирсонъ, находя уже невозможнымъ продолжать разговоръ.
— Говорятъ, произнесъ старый трактирщикъ, почтительно молчавшій въ продолженіе этой технической бесды, — что изъ Газельворта прислано сюда не мене трехъ полисменовъ, и они сторожатъ по ночамъ въ дом лорда Авелинга… все изъ-за брилліантовъ милэди. Играютъ они въ домино съ лакеями отъ скуки.
При закат солнца на другой день, м-ръ Уаткинсъ, забравъ свой мольбертъ, полотно и довольно объемистый ящикъ съ разными другими принадлежностями, пошелъ по живописной тропинк, которая вела, черезъ рощу, къ Гаммерпондъ-Парку, и занялъ выгодную стратегическую позицію противъ дома. Его увидалъ тутъ м-ръ Рафаэль Сантъ, возвращавшійся черезъ паркъ отъ мловыхъ копей, виды которыхъ годились ему для его эскизовъ.
Разсказы Пирсона о новоприбывшемъ оригинальномъ художник затрогивали его любопытство, и онъ свернулъ немного съ своей прямой дороги, чтобы потолковать съ м-ромъ Смитомъ о новооткрытомъ искусств писать картины ночью.
М-ръ Уаткинсъ — Смитъ не замчалъ, невидимому, приближенія живописца. Онъ только что оторвался отъ пріятельской бесды съ гаммерпондскимъ дворецкимъ, въ числ обязанностей котораго была и прогулка съ тремя господскими собаками, посл его службы у обденнаго стола. По его удаленіи съ этими породистыми псами, м-ръ Уаткинсъ занялся снова усерднымъ растираніемъ красокъ на своей палитр. Сантъ, подойдя ближе, былъ пораженъ яркостью того зеленаго цвта, который представился его глазамъ. Будучи строгимъ, крайне чувствительнымъ колористомъ, онъ даже свистнулъ отъ изумленія. М-ръ Уаткинсъ оборотился къ нему сердито, но Сайтъ не могъ удержаться, чтобы не сказать:
— Скажите на милость, что вы намрены длать съ этой противною зеленью?
М-ръ Уаткинсъ догадался, что эта ослпительная яркость, которая могла восхищать дворецкаго, была, можетъ быть, промахомъ въ техник искусства. Онъ посмотрлъ нершительно на Санта: тотъ продолжилъ:
— Простите мою грубость, но, право, эта зелень — что-то ошеломляющее. Она просто ржетъ глаза. Куда вы ее употребите?
М-ръ Уаткинсъ собирался съ мыслями. Выйти изъ затруднительнаго положенія можно было только смлымъ натискомъ на врага.