Замки из песка
Шрифт:
– Чем я заслужил встречу с тобой? Разве такое чудовище, как я, может рассчитывать на твою любовь?
Мне было известно, что Алессандро заинтересовался ей. С самой первой встречи этот итальянец не сводил с нее глаз, и не оставил ее даже после того, как покинул Россию. Каждый раз, когда закрывал глаза, представлял танцующих Мери и ди Аллегро. Его руки касались ее, он обнимал девушку, прижимал к своей груди...
Черт возьми, я ненавидел своего бизнес партнёра за это! Голос рассудка был бессилен против душевного крика. Пусть Алессандро тысячу раз будет завидным женихом и идеальным
Поднявшись на ноги, взял с другого дивана сложенный плед и укрыл им свою спящую красавицу. Мои пальцы и руки горели от желания коснуться ее, убрать с лица длинную прядь. Только неимоверная сила воли не дала мне этого сделать. Я понимал, что не имею права дотрагиваться до нее до тех пор, пока Мери не начнёт мне доверять. Она боялась меня, хоть и не хотела признаваться в этом ни себе, ни мне. Я должен сначала излечить ее старые раны, и только после открыть ей свое сердце.
– Больше никто не посмеет обидеть тебя, – прошептал едва слышно и присел рядом с ней. – Я буду всегда защищать тебя, воробышек...
Внезапно, на ее прекрасном лице отразилась тревога. Красивые брови нахмурились, высокий лоб девушки прорезали морщины. Она все еще спала, но судя по всему, Мери мучил кошмар. Я растерялся. Не знал, как лучше поступить, что сделать. Ее губы задрожали, из закрытых глаз заструились слезы. Она плакала во сне...
– Нет, – зашептала девушка, задвигав головой, словно искала кого-то. – Это неправда. Ты лжешь! Скажи правду... Признайся!
Ее голос дрожал от переполнявших ее эмоций, маленькие ладошки сжались в кулаки. Состояние Мери было на грани. Она словно балансировала где-то между реальностью и сном. Тело девушки трепетало, я видел, как прекрасные черты лица исказил отпечаток горя и разочарования. Ощущение, будто ее очень больно ранили, ударили в самое сердце.
Я не смог просто наблюдать за ее борьбой со стороны. Подвинувшись ближе, взял Мери за руку и легонько сжал. Мне хотелось передать ей все свои силы, чтобы в этом сражении моя малышка вышла победительницей. Кажется, это подействовало на нее. Девушка немного успокоилась, ее тело расслабилось, лобик сгладился.
– Тише, тише, девочка, – слова сами слетели с моих губ, пронзая тишину салона самолета. – Я рядом с тобой. Ты не одна здесь, слышишь?
В какой-то момент длинные черные ресницы девушки задрожали, и она открыла глаза. Этого взгляда мне уже никогда не забыть. Ни одна женщина в мире не смотрела на меня так, как она. Я понял, что пропал окончательно…
– Ты? – в голосе Мери звучало такое неподдельное удивление, что я моментально догадался: она все еще находилась под властью сна. – Но как?
– Я понял, что нужен тебе, – произнес едва слышно, поддавшись глупому сердечному порыву. Если девушка увидела меня и не бросила прочь с испуганным криком, значит, мы уже преодолели стадию, когда я не внушал ей ничего, кроме страха. – Это был дурной сон, – не удержался и провел кончиками пальцев по контуру ее лица, коснулся непослушной темной пряди и заправил ее за ушко, – закрой глазки и спи. Ты устала и нуждаешься в отдыхе.
Странная грустная улыбка, которая послужила мне ответом, появилась и тут же исчезла. На миг мне показалось, что Мери хочет сказать что-то. Она уже открыла, было, рот, но передумала и не стала этого делать. Устроившись поудобнее, словно сонный котенок, девушка снова уснула так и не отпустив моей руки. О большем я и не смел мечтать. Мне было достаточно уже того, что она больше не шарахалась от меня как от прокаженного.
– Если бы ты только знала, – мысленно обратился к ней, – что значишь для меня. Мой маленький испуганный воробышек…
* * *
– Мы совершим посадку в частном аэродроме, – сообщила Симона, замерев в метре от нас. Девушку явно удивила картина, которая предстала перед ней. Во сне Мери не заметила, как положила голову мне на плечо, ее длинные волосы рассыпались по ее спине, укрывая нас двоих. Она так и не отпустила моей руки, которую продолжала сжимать с прежней силой. А другую положила мне на грудь, прямо на сердце. Создавалось впечатление, будто она обнимает меня... Я не смел двинуться, боялся даже дышать полной грудью, лишь бы не разбудить ее.
– Хорошо, – шепотом ответил стюардессе, и снова сосредоточил все свое внимание на Мери. Мои легкие были наполнены сладким цветочным ароматом с капельной ванили, что исходил от нее. Легкое дыхание щекотало шею, но я был готов терпеть эту пытку до конца своих дней.
Мысли не давали покоя. Я пытался вразумить себя, направить на путь истинный. Голос разума неустанно твердил, что мне следует остановиться и не пытаться прыгнуть выше головы. Эта девушка предназначена не для меня. Ее место рядом с честным, доблестным мужчиной, который поймет истинную ценность такого сокровища как Мери. Она заслуживает быть счастливой, а могу ли я дать ей это? Человек, который никогда и никого не любил, который жил только для себя. Способен ли я стать для нее прекрасным принцем, которого она будет любить всю свою жизнь?
Каждый раз, когда мне хотелось вычеркнуть все сомнения и дать волю своим чувствам, перед глазами возникал образ Магомеда. Я отчетливо видел его взгляд, полный осуждения и презрения. Его слова эхом отдавались в моей голове, пробуждая потаенные запретные уголки памяти.
– Как ты мог?! – кричал он в ярости. Я был уверен, будь на то возможность, Мага разбил бы мне лицо, не раздумывая. Единственное, что хоть как-то сдерживало гнев друга – это мое состояние овоща, в котором я пребывал уже третьи сутки. – Черт возьми, Лебедев, ты хоть понимаешь, что с нами могут сделать?!
– Что…я…сделал? – произнес чуть ли не по слогам. Находиться в полном неведении было уже невыносимо. Я хотел знать правду, какой бы жестокой она не оказалась.
– Ты изнасиловал ее…
Три слова. Три, мать его, слова, которые вонзились мне в сердце и оставили на нем свою метку. Меня будто оглушило от сильнейшего взрыва. Перед глазами все поплыло, руки затряслись с такой силой, как если бы через меня пропустили ток в несколько сотен вольт. Я смотрел на каменное лицо Магомеда и не мог ничего сказать. Одно было ясно – он не врет. Друг никогда бы не стал шутить на подобные темы.