Замки из песка
Шрифт:
Насильник… Внутри у меня все перевернулось при одной только мысли об этом. Всего одна секунда и мир вокруг меня погрузился в кромешную тьму. Словно солнце отключили щелчком пальцев, звезды померкли. Я оказался на самом дне черной дыры, из которой мне уже никогда не удастся выбраться.
– К-то она? – мой вопрос не имел никакого смыла. Я и сам это прекрасно осознавал. Какое это вообще имеет значение? Ни одна девушка или женщина не заслуживает подобного обращения.
– Не знаю, – уже совсем тихо, без прежней эмоциональности и гнева отозвался друг. Он замер спиной к окну, превратившись в каменное изваяние. Одетый во все черное, Мага смотрел
Когда воспоминания развеялись, я снова вернулся в настоящее. В мир, где жила Мери, где я позволял себе мечтать о прекрасном будущем рядом с ней.
– Мое прошлое никогда меня не оставит, – думал я, едва касаясь кончиками пальцев ее головы. – Как бы я хотел, чтобы той истории никогда не было! Если бы я только мог отмотать время назад и предотвратить все…
Аккуратно, чтобы не потревожить ее сон, высвободился из объятий Мери. В моей голове уже созрел четкий план действий. Появление этой девушки в моей жизни и чувства, которые я теперь испытывал, стали для меня последним и решающим толчком. Больше нет смысла бояться и откладывать неизбежное. Я не позволю, чтобы тайна прошлого навсегда перечеркнула мое будущее.
Схватив со стола свой телефон, скрылся в спальне. Никто посторонний не должен был услышать этот разговор, тем более, Мери.
* * *
Было глупо предполагать, что проснувшись, девушка будет вести себя со мной как-то по-другому. Для нее я, по-прежнему, оставался просто начальником, с которым она была вынуждена отправиться в деловую командировку.
Вечерняя Ницца была прекрасна. Еще из окон самолета можно было увидеть яркие огоньки одного из самых известных и дорогих в мире городов-курортов. А сейчас, когда мы покинули аэропорт и ехали на курорт по оживленным трассам, он казался только красивее. Дорога вела через живописную местность, с одной стороны были холмы, покрытые изумрудной зеленью, над которыми загорелся закат. С противоположной стороны вниз вел обрыв, за которым плескались темно-синие волны Средиземного моря. Мы с моей прекрасной переводчицей сидели на заднем сидении комфортабельного черного «Cadillac».
Личный водитель ди Аллегро встретил нас у входа в здание аэропорта. Молодой итальянец, примерно двадцати пяти лет, был одет в строгий черный костюм. Он поздоровался с нами на русском, после чего вел беседу исключительно на своем родном языке.
– Джанлука отвезет нас на курорт, – перевела мне Мери, пока водитель складывал наш багаж. – Сеньор ди Аллегро просил передать свои извинения. Он не смог приехать из-за предстоящей свадьбы его сестры. Вся их семья занята делами в Италии, но он обязательно приедет, чтобы увидеться с вами.
– Хорошо, – отозвался я, – спасибо.
Как только мы двинулись в путь, необходимость поддерживать светскую беседу отпала сама собой. Мери была полностью увлечена красотами Ниццы, а я использовал представившуюся мне возможность, чтобы рассмотреть ее. Даже если я намерен сохранять между нами прежнюю дистанцию и не торопить события, никто не смеет мне запрещать наслаждаться ее присутствием рядом. Тем более, она, сама того не ведая, подарила мне надежду. При мысли о нашем полете, невольно заулыбался, словно кот, вдоволь наевшийся, любимой сметаны.
– Вам приходилось раньше бывать за границей? – я решил завязать невинный разговор, чтобы отвлечься от приятных воспоминаний, пока мое тело не выдала меня с потрохами.
Услышав мой вопрос, девушка отвернулась от окна и устремила на меня свои прекрасные карие глаза. Господи, какой идиот придумал, будто в них нет ничего особенного? Человек, который сказал, что карие глаза скучны и слишком распространены, чтобы считаться особенными, пусть катится ко всем чертям. На моей памяти еще не было ни одного человека с таким пронзительным и проникновенным взглядом как у Мери.
– Если поездки из России и Армению и обратно можно считать путешествиями, – смущенно отозвалась она, а на щеках девушки загорелся легкий румянец.
– Знаете, – мне было приятно говорить с ней, слышать ее чистый, словно горный ручеек, голос, – я бы хотел посетить Армению и увидеть ее вашими глазами. Вы родились там?
На пару минут повисло неловкое молчание. Она, явно, не ожидала от меня такого интереса к ее скромной персоне. Девушка отвернулась от меня и, теперь, ее взгляд был прикован к спинке кресла напротив. Я даже успел пожалеть о своем вопросе. Сам же решил, что не буду давить на нее и торопить события.
– Я родилась в России, – наконец, к моему величайшему облегчению, ответила Мери. – В Армении я провела меньшую часть своей жизни, но так и не смогла полюбить эту страну всем сердцем. Она всегда казалась мне чужой…
В какой-то момент мне показалось, что я ступил на запретную территорию, куда не должен был заходить ни при каких обстоятельствах. Она рассказывала мне о своей исторической родине так, словно там была ее тюрьма. В очередной раз Мери доказывала свою необычность. Всего парой фраз ей удалось выразить не только свое отношение к этой стране, но и горечь, которую вызывали мысли о ней.
– Наверное, – неуверенно начал я, – мне не следовало задавать вам этот вопрос. Простите…
Снова тишина. Она успела стать нашей постоянной спутницей. Лучше всего нам с Мери удавалось молчать. В этом было куда больше смысла и духовного единения, чем в тысяче слов, которые мы так и не смогли произнести.
– Я бы хотел стереть из твоей памяти все грустные воспоминания, – обратилось к ней мое сердце.
– Думаешь, этого будет достаточно, чтобы стать счастливой? – ответил любимый женский голосок. Мне искренне хотелось верить, что это говорит мне она.
– Нет, – признался я, несмотря на невыносимую тяжесть грусти, что сдавила мне сердце, – но этого хватит, чтобы ты больше не думала о плохом…
– Вам не нужно передо мной извиняться, – сказала Мери, уголки ее гул приподнялись, слабая улыбка украсила лицо девушки. – Невозможно стереть человеку памяти и заставить его забыть прошлое. Я никогда не была истинной армянкой, – она снова посмотрела на меня, а я все думал о ее высказывании про память. С каждым разом ощущение, что она читает мои мысли, становилось все острее. Но разве такое может быть? – Наверное, именно поэтому, Армения не смогла стать для меня настоящей родиной.