Замок Эйвери

GrayOwl

Да, я - всего лишь жалкая марионетка Судьбы, но я всегда шёл наперекор законам, и ничто меня не заставит меня отказаться от любви к тебе, кроме смерти.

– Я не хочу, чтобы ты умирал из-за меня, - шепчет Блейз, но глаза его, до моего признания тусклые и отрешённые, вновь собрали в себя весь звёздный блеск.

– Можно я поцелую тебя?

Он ложится на спину, и я вижу, что ему больно так лежать.

– Лежи на животе, - говорю я медленно, - просто поверни лицо, как в ту ночь…

– А ты знаешь, что это было вчера?

Я в изумлении:

–

Конечно, нет. Я думал, это было… не знаю, когда-то очень давно, ну, или не очень… прости, я запутался, - бормочу я.

И нежно прикасаюсь губами к его окровавленному рту, слизывая кровь, и обвожу языком свои губы - вкус стали, немного солёной, но в основе - именно сталь старинного дамасского клинка, теперь я осознаю, что за привкус был у поцелуев того, счастливого Блейза… так недавно. Быть может, он не сломлен, этот гордый Цабиньо?

– Полежи рядом со мной, - внезапная просьба застаёт меня врасплох.

– А? Что ты?

– Приляг рядом со мной, прошу. Если тебе не противно.

– Конечно, нет. Как… ты можешь быть противен?!

Мгновенно ложусь рядом, как и он, на живот и кладу ему руку на лопатки.

– Ну как, тебе удобно?
– спрашиваю Блейза.

– Мне необыкновенно хорошо с тобой, лю-би-мый. Расскажи мне, что такого случилось с тобой в МаунтГорроу, что мне пришлось одевать тебя вручную - заклинания на тебя не действовали, нести на плече через антиаппарационную зону замка Эйвери и аппарировать с тобой, практически бездыханным, в Хогсмид. Оттуда опять нести тебя до Хога и, к счастью, сразу после того, как твой оборотень устроил тебе сотрясение мозга, встретить Минерву, которая отогнала от нас ярящегося вервольфа, приказала ему вернуться в ваши аппартаменты и послала тебя к мадам Помфри.

Я закрываю глаза, призывая недавние, как оказалось, образы и более подробно, чем Рему, с пристрастием и горячностью, рассказываю о странных дыхальцах, одновременной бесконечности и замкнутости мира «внутри стен», и о невыразимо прекрасном полёте к яркой звезде, словно бы в ней заключены откровения на любые, даже неразрешимые в нашем мире, таинства.

Смотрю на Блейза - его заинтересованное, интеллектуальное лицо так близко сейчас, что, кажется, ещё миг, и мы снова поцелуемся, но он отстраняется, говоря:

– А знаешь, судя по отрывкам из «Сада звёзд» Фаджра ибн-Наури, это действительно влияние прерванной тинктуры - «аль-аббаса», говоря его языком.

Я поражён в самое сердце - Блейз знает источник, неизвестный мне! А я-то думал, что собрал абсолютно всё, касающееся Алхимической Свадьбы.

– Расскажи мне, что ещё написал Фаджр ибн-Наури об аль-аббасе.

– О, совсем немного, важно только то, что он был магрибинцем и потому далеко не во всём следовал законам шариата. Так, он был «мужеложцем» и провёл ритуал соединения тонких энергий со своим возлюбленным. Я знаю ещё только одного, хоть и латентного бисексуала, но проведшего этот обряд с мужчиной, да ещё дважды, и во второй раз - с нелюдем. Ты, конечно, понимаешь, о ком я.

Так вот, о мужском аль-аббасе - существует мир со звездой - Солнцем,

так Фаджр говорил ещё в восьмом веке, заметь, к которой тянутся мужские сущности тех магов, которые вступили на неверный путь - «ак-кяфир ан-натх», но это - не смерть в её физическом понимании, напротив, это приближение к таинству «аль-абдерраль» - познания сути. Немногие мужчины могут вступить на неверный путь, но Фаджр поступил именно так, уйдя от своего супруга к другому мужчине потому, что любовь к его избраннику угасла в сердце и душе, и Фаджр рискнул, при этом оставив записи о том мире, в котором побывал ты. Все последующие Королевские Свадьбы проводились в Европе в эпоху Возрождения и были гетеросексуальными, но об этом ты, наверняка, знаешь.

– Значит, я стою перед выбором?

– Да, и в твоих же интересах пойти по «ак-кяфир ан-натх», чтобы добраться с моей помощью, которую я предлагаю тебе по зову сердца и великой, ещё никогда не познанной мной любви до «аль-абдерраль» и стать поистине всемогущим - самым сильным магом современности. О тебе будут слагать сказания, если ты не выберешь путь зла, как Волдеморт. Он был и в половину не столь могучим волшебником, как ты. Ведь он не владел стихийной магией. Я разгадал твою тайну?

– Да, я - стихийный маг, но как ты догадался?

– Ты творил при мне платки, носовые. Вот я и догадался.

– Но ведь любой маг может сотворить такой пустяк, как носовой платок.

– Однако обычному волшебнику понадобится для этого волшебная палочка и заклинание с соответствующими пассами, ты же сделал платок, не пользуясь ни тем, ни другим, он просто возник в твоей руке, но я не понял происхождения второго платка. Расскажи.

– Из пепла после невербального Incendio с помощью стихии Земли, вот и всё.

Какой же ты наблюдательный, Блейз! Я в восхищении.

– О-о, да - профессия обязывает, каждую цифру заметить и правильно переставить, бывает, что и четырёхзначное число или целую совокупность рун на правильное место. А если учесть эссе студентов-старшекурсников с глубоко запрятанными логическими или магическими ошибками, то, знаешь, это как-то подстёгивает к наблюдательности, особенно по отношению к вот уже полутора годам, как любимому, человеку.

– А ведь ты говорил, что наблюдал за мною с момента моего возвращения в Школу, это правда? И зачем тебе это было нужно, когда у тебя был любовник?

– Ты всегда отличался грацией движений и остротой ума, которые я, как мужчина, не мог не заметить. Ты поразил моё воображение, Сев. И потом, я же не рассказывал тебе подробностей моего романа с Клодиусом…

– Хочешь, я сниму всю твою боль, возьму её в кулак и уничтожу?

– Да не отказался бы.

– Anaestetio!

Я вытянул руку, призвав стихию Огня:

– Сейчас будет очень больно, потерпишь?

– Да, мне… уже… боль-но… всё го-рит, Сев, я не мо-гу!

– Можешь, ты же терпел, когда тебя… впрочем, неважно, но ты умеешь подавлять боль и превращать её в удовольствие, именно поэтому мистер Горт, ныне покойный, утверждал, что ты мазохист.