Замок искушений
Шрифт:
— Вы, видимо, смягчили то, что услышали? — она вопросительно взглянула на него, и в его новом смущении увидела подтверждение своей догадки, — растленная беззастенчивость их речей ничто перед мерзостью их деяний. Мне говорили, что этот человек — чудовище, но, глядя на его поведение в эти дни, я не находила ничего предосудительного, кроме низких суждений, что он ронял поминутно. Но теперь все становится понятным.
— По крайней мере, он не погубит её…
— Погубит.
Без надрыва, с ледяным спокойствием, сказанное Элоди испугало Армана.
— Но почему, мадемуазель?
— Потому что она теряет рассудок. Что бы он ни сделал —
Арман читал этот роман. Сюжет его был прост. Очаровательная девушка, воспитанная добродетельной матерью, появляется при дворе и вскоре она выходит замуж за принца Клевского, — своей преданной любовью он вызывает в ней симпатию и уважение, но не любовь. Вскоре она встречает герцога Немурского, который страстно влюбляется в неё. Вначале принцесса не сознает своих чувств, но, в конце концов, понимает, что влюблена. Мать её умерла; она сама должна справиться со своей бедой. Тогда героиня решается на шаг, который она сама признает «необычным» для женщины в ее положении — не называя имени герцога, признается мужу в любви к другому. Хотя ее муж, человек высокого благородства, по достоинству оценивает душевный порыв героини, в результате все трое несчастны: и героиня, и муж, и герцог, начавший понимать безнадежность своей страсти. Однако близится развязка: донос слуги о том, что герцог тайно проник в сад пригородного дома героини и провёл там ночь, потрясает мужа; он тяжело заболевает, и хотя за несколько дней до смерти уверяется в том, что жена его невинна, он не в силах сопротивляться болезни и умирает. Принцесса не может не винить себя в его смерти. После того, как несколько утихает острота ее горя, герцогу удается встретиться с нею; пылая любовью, он просит принцессу стать его женой. Но хотя теперь она свободна и прямо признается герцогу, что любит его, она ему отказывает. Размышления героини убедили ее в неустойчивости счастья, основанного на страсти, она не уверена в постоянстве чувства возлюбленного и не может забыть, что и он является причиной смерти ее мужа, памяти которого, в искупление своей собственной вины, она хочет остаться верной. Она оказывается правой — страсть герцога гаснет — он, и вправду, влюбляется в другую.
Сам Арман считал, что при жизненности изложенной фабулы в произошедшем виноваты все трое — и муж, женившийся на нелюбящей его девице, и принцесса, будучи замужней женщиной, поддавшаяся любви к герцогу, и герцог, будучи другом принца, и почувствовавший склонность к его жене, но продолжавший искушаться. Изначально заложенное дисгармоничное соединение людей не могло не обернуться трагедией. Нельзя становиться перед алтарем без любви — это кощунство, и за него пришлось заплатить героине. Но героиня выстояла — не потеряла ни достоинства, ни чести, — сказались сила духа и здравомыслие.
Элоди с интересом выслушала суждение Армана, но расстроилась ещё больше. У Лоретт не было ни силы духа, ни здравомыслия, — и слова мсье де Клермона завуалировано подтверждали её опасения.
Арман почувствовал, что его пробрало холодом, и она тоже странно поежилась. Не сговариваясь, они поднялись и пошли к замку. Клермон то и дело бросал на неё
Над входом снова появилась надпись, отливавшая кроваво-бурой тенью в потоке тусклого фонарного света. Элоди проследила направление его остановившегося взгляда и ничего не сказала, когда он, вытащив записную книжку, скопировал надпись. Она содержала всего несколько слов. Он привычно перевернул страничку на свет и прочёл: «Vae aetati tuae, juvenca fornicaria, desperata Stygios manes adire…»
— Что это значит?
— Это… несколько неоднозначно, — Клермон смутился. — Это о смерти… Кто-то погибнет.
Элоди молчала долго, потом спросила, почему он перевернул страницу на свет? Он неохотно объяснил, что в день их приезда он заметил у входа другую надпись, которая потом пропала, и рассказал, как удалось разобрать ее. Было заметно, что его слова обеспокоили Элоди, она не могла понять как подобные надписи могли вдруг исчезать и появляться, но гораздо больше она опасалась смысла второй надписи.
— Такая длинная надпись… вы перевели все?
Он заверил её, что да… это устойчивое выражение… Stygios manes adire, значит, умереть…
Элоди снова окинула его внимательным взглядом, улыбнувшись, заметила, что его знания показались ей весьма значительными ещё в время его лекции этому невежде Файолю, и спросила, зачем мсье Файоль пошутил на его счёт? Арман не сразу её понял, опять растерявшись от её лестных слов в свой адрес, но сообразив, что она спрашивает о том, что сказала Сюзанн, пожав плечами, заметил, правда, не поднимая на неё глаз, что Рэнэ не пошутил, а просто смеялся. Он всегда смеется. Ему смешна не только невинность, но и многое другое. Элоди кивнула. Да, мсье де Файоль действительно был смешлив — он смеялся над честью и совестью, над церковью и Господом. Они вошли в холодный сумрачный холл. Элоди повернула к лестнице и тихо ушла, и Арман Клермону показалось, что где-то зазвенели тихие струны, будто из маленькой часовни донеслись сдержанные, постепенно замирающие хоралы…
Глава 12. Повествующая о пьяных откровениях графа Этьенна, о любовных искушениях мсье Клермона и о некоторых весьма опасных экспериментах сестрицы его сиятельства
Арман солгал Элоди, но не согрешил, ибо солгал… по причине скромности. Он просто постыдился перевести вслух появившуюся надпись. «Горе тебе, молодая блудница, обреченная умереть…» Надпись изумила его, и произнести подобное при Элоди Клермон просто не решился.
Сам Арман подумал, что эти странные надписи просто бессмысленны.
При этом, ночной разговор с Элоди странно растревожил Клермона, и в то же время вызвал состояние неясного, гнетущего томления. Мадемуазель затронула в нём какие-то давно заглушённые струны. Он то и дело вспоминал её лицо, слова и жесты. Она назвала его красивым и образованным… Но перебирая в памяти подробности этой встречи, он неожиданно вспомнил сцену в столовой, где мадемуазель Элоди впервые увидела его сиятельство. Клермон помнил её изумлённый взгляд. Что, если она всё-таки просто влюблена в Этьенна и ревнует его к сестре? Ведь именно это ему и показалось, когда он увидел её, наблюдающей за игроками в серсо. Не этим ли объясняются её резкие слова на его счёт?