Замок "Мертвая голова"
Шрифт:
– В чем проблема, я спрашиваю?
Конрад злобным взглядом скользнул по мне, большие усы ощетинились. Я услышал:
– Спускайтесь вниз, вы слышите?
Я последовал за Банколеном. От открытой двери в холле поднялся страшный сквозняк. Из-за двери столовой выглядывало любопытное лицо Данстена…
Конрад прошел в библиотеку, отряхнул шляпу так, что во все стороны полетели брызги, и наконец повернулся к нам. Красное, свирепое лицо не произвело должного впечатления. Банколен лениво последовал за ним. Я увидел Гофмана, спешащего закрыть дверь, и Данстена, бегущего из
– Из Парижа… вмешательство… закона.
До меня доходили лишь отдельные слова его тирады. С торжествующим видом он наклонился над столом и бросил в лицо детективу одну-единственную фразу.
Данстен быстро перевел:
– Он… он нашел тело охранника!
– А я, – невозмутимо отреагировал Банколен, – нашел пистолет!
Он вынул из кармана тяжелый маузер и бросил его на стол. Звук удара эхом разошелся по холлу. И сразу раздался смех скрипки, веселый, тонкий голос Страдивари, исчезающий в реве стихии. Конрад медленно, словно со страхом, протянул руку к пистолету. Краем глаза я заметил Гофмана, проскользнувшего сквозь створчатые двери. Он сиял, как ребенок, узнавший какую-то страшную тайну. Выпрямившись, дворецкий неожиданно громко доложил:
– Герр барон Зигмунд Арнхайм!
Глава 7. Пять выстрелов
Только потом я осознал, как сильно билось мое сердце в тот драматический момент. А все из-за Гофмана. Он привык объявлять о гостях в этом веселом доме, но, как и все мы чувствуя драматизм обстановки, объявил о прибытии барона громоподобным голосом. Я смотрел на его покрасневшее лицо, смешной нос картошкой и торжествующе сверкающие глаза…
– Благодарю, – раздался удивленный голос.
В холл вошел человек с мягкой темной шляпой в руке. Блестящий черный дождевик он, войдя, снял и перебросил через плечо. Барон фон Арнхайм оказался маленьким, очень прямым и пластичным, с семенящей походкой и коротко стриженными волосами. Лицо у него было бледное и бесстрастное, с резкими морщинами от носа до линии рта. Он быстро оглядел всех нас серо-зелеными, холодными глазами. Вокруг глаз я заметил шрамы – следы сабельных ударов. Увидев Банколена, он неожиданно улыбнулся, поклонился и щелкнул каблуками.
– Рад снова видеть вас, мой старый друг! – произнес он по-французски. – Эта свинья уже успела доставить вам неприятности?
Он кивнул на Конрада, и от взгляда его зеленоватых глаз всем стало как-то не по себе. В одном глазу немецкой знаменитости блеснул монокль. Арнхайм сделал несколько шагов вперед с неуклюжей грацией, напоминающей гусиную походку. Я заметил в его волосах седую прядку.
– Выйдите отсюда! – скомандовал он, сделав жест рукой. – Ждите в холле. Быстро.
Когда Конрад, не произнеся ни слова, прошел мимо нас к двери, Банколен почти незаметно кивнул Данстену. Молодой человек одними губами произнес: «Ладно!» – и осторожно вышел.
Арнхайм подошел к французу и протянул ему руку.
– Я глубоко сожалею, старый друг, о дурных манерах моих подчиненных, – с неодобрением произнес он. – Будьте уверены, я их уволю. Ах, как неприятно…
– Он страдает от избытка энергии, – ответил Банколен. – Но, пожалуйста, не увольняйте его. Ведь именно Конраду я обязан встрече с вами. Естественно, я ему благодарен.
От этой напускной вежливости мне стало не по себе, и я занервничал. Я бы предпочел оживленную беседу с герцогиней. Когда Банколен мне его представил, фон Арнхайм снова щелкнул каблуками. Потом мы обменялись рукопожатиями, и он механически запустил руку в волосы, будто засунул в щелочку пенни.
– Я вдвойне рад познакомиться с помощником моего друга Банколена, – заверил он меня. – Может, присядем? Вы только что приехали? Хорошо. Я буду рад, если вы обсудите со мной дело…
Он бросил плащ на кресло и остался в плотно облегающем смокинге. Из кармана немец вынул портсигар.
– Сигарету? – предложил он. – Немецкие. И, как ни жаль признавать, нестерпимо мягкие. У нас непомерно высокий налог на иностранный табак. Во Франции с этим лучше.
Мне хотелось крикнуть: «Ради бога, не надо!» Но они оба так наслаждались жизнью, что это казалось беспечной детской игрой. С тех пор как я познакомился с Банколеном, я впервые испытал к нему неприязнь. Фон Арнхайм сел и с наслаждением закурил. Банколен невозмутимо устроился в кресле напротив. Они сидели и пускали кольца дыма. Я бездумно наблюдал за ними, высчитывая, чье кольцо летит сейчас.
Молчание нарушил фон Арнхайм.
– Я приехал в Кобленц сегодня вечером, – сообщил он. – Конрад полностью ввел меня в курс дела. Сначала я решил из-за бури остаться в отеле. Но Конраду это, я заметил, не понравилось. Полагаю, он отчаянно пытался опередить меня, в последний раз осмотрев замок до моего приезда. Чтобы он не наделал еще больше ошибок, я примчался сюда…
– Вы, конечно, не слышали о моем приезде? – спросил Банколен.
Фон Арнхайм развел руками:
– Это был великолепный сюрприз!
Они опять замолчали.
– Перед самым вашим приездом Конрад сообщил о том, что обнаружил тело охранника, – небрежно бросил Банколен.
Узкие глазки Арнхайма сощурились еще больше. Он вынул из глаза монокль.
– Ах! Возможно ли? Да, вероятно. Но он не сказал, искали ли они его раньше… Сейчас мы его позовем!
Вызванный Конрад остановился в дверях, переминаясь с ноги на ногу и устремив взгляд светлых глаз в угол, на канделябр.
– Один момент! – вмешался Банколен. – Он говорит по-французски или по-английски? Дело в том, что мой друг…
– Он прекрасно говорит по-французски, – заверил немец. – Конрад изучил его, полагаю… в тюрьме. Итак, продолжим. – Арнхайм холодно взглянул на Конрада, и уголки его губ опустились. – Что ж, говорите! Расскажите, что вы там обнаружили. Только кратко!
Слова Арнхайма с трудом дошли до Конрада. Обращение к нему по-французски и необходимость отвечать так же шокировали бедного полицейского. А добрый барон продолжал с пренебрежением смотреть на сигарету.
– Да… да, месье… барон. Конечно. Рассказывать-то особо нечего. У меня, как вам известно, есть ключи от замка. Сегодня вечером я решил еще раз его осмотреть…